О прологе.
Оговорка первая. Администратор-смотритель тем при уплотнении тем должен будет занести статью в тему «Как написать первую строчку повествования».
Оговорка вторая. Для примеров используются прологи в тех книгах, которые читало большинство или легко найти. «Желтый туман» Волкова, из цикла об Изумрудном городе, Артуро Перес -Реверте «Учитель фехтования», «Керри» Стивена Кинга, и, простите уж, «Сумерки».
Не знаю, сколько человек разделяют со мной недоумение по поводу того, почему начинающие писатели любят использовать пролог. Подозреваю, что редакторов в издательстве тошнит от одного заглавия «пролог», набранного курсивом на полстраницы, а перед или после этого их взор тешит пышный «ыпыграф», связь которого с повествованием установить трудно хотя бы потому, что загадочный смысл «ыпыграфа» ускользает сразу после прочтения. Подобное сочетание штампов – и ваш роман кандидат в корзину. Почему?
У начинающего писателя часто бывает так, что пролог и первая глава, а то и первые главы, живут отдельно друг от друга. Читатель забывает о прологе через пять страниц первой главы. Он захламляет роман эпизодами, которые не собирают внимание читателя воедино, а рассеивают, утомляют и тем отнимают у читателя желание читать.
Бывает и так, что то, что начинающий писатель считает прологом, оказывается лишь первым эпизодом первой главы, неоправданно от нее отрезанным. Это меньший грех, но при этом писатель не знает, что у него творится с композицией.
Всех так и зачаровывает одно слово – пролог. Многие видят в нем украшение своего романа, и считают его удачным началом лишь потому, что от него веет чем-то необычным и редким.
А между тем пролог – самая обычная вещь. А редкая она потому, что невсегда и не каждая история должна начинаться с пролога.
Начинающий автор должен четко соблюдать одно простое правило пролога: до последнего отчесывайся, отпинывайся, отбрыкивайся, отбивайся от возможности начать с пролога! Пролог – это тиран композиции. Еще одна рамка, в которую нужно вогнать роман. И делать это стоит лишь тогда, когда это необходимо.
Предположим, что вещи, которые необходимо было начать с пролога, были бы начаты с первой главы, а то, что описано в прологе, было бы подано как начальные эпизоды основоного повествования или вставлено в виде ретроспективных эпизодов.
1. Повесть-сказка Волкова «Желтый туман» без пролога полностью бы развалилась. В центре повествования цикла об Изумрудном городе – приключения Страшилы, Железного Дровосека, Льва и девочки Элли\Энни. Причиной их приключения в пятой книге цикла становится борьба с колдуньей Арахной.
В экспозиции повести автору нужно было подать и краткое содержание первых четырех книг, и историю колдуньи Арахны до ее сна длинной в пять тысячелетий. Это все нужно было бы без помощи пролога как-то вставить в основное повествование. Если бы Волков воспроизвел непрерывную преемственность повествования, не разбивая ее прологом, то мы бы получили не книгу, а мутанта, в котором сначала долго описывали как главную героиню – колдунью Арахну, ее жизнь, усыпление Гуррикапом, ее пробуждение, ее неудавшийся поход и месть Волшебной стране, а затем резко перескочили бы на других героев. Им было бы уделено гораздо меньше повествования по объему, и книга была бы про грозную колдунью Арахну, а не про приключения Страшилы, Железного дровосека, девочки Энни и других героев цикла – они бы просто мелькали на заднем плане или были бы насильственно выпячены.
Но - В главе «Искушение Урфина Джюса» - главный герой не Арахна, а Урфин Джюс, твердо отказавшийся ей служить. В главе «Искушение Руфа Билана» - опять главный герой не Арахна, а трусливый Руф Билан, вспомнивший свое прошлое. В главах, посвященных попытке Арахны обложить данью отдельные страны, главными героями становятся вожди марранов, Лестар со своей пушкой и обороняющийся коллективный герой Изумрудный город.
Предположим, что Волков начал бы роман с действия главных героев – колдунья наслала Желтый туман на Волшебную страну и Страшила с Железным дровосеком послали за Энни и ее друзьями. Это ж сколько бы пришлось громоздить ретроспективных эпизодов, и как их пришлось бы подавать?
Небольшой пролог об уснувшей Арахне решает свое дело: читатель знает, что злая великанша уснула на пять тысяч лет и проснется в новых обстоятельствах. В каких? Тут его величество пролог после вопроса делает многозначительную паузу. Собственно, все дальнейшее повествование является ответом на этот вопрос. Жители Волшебной страны изменились с тех пор, как на Арахну мог найти управу лишь могучий волшебник Гуррикап. Изменились благодаря героям цикла – Страшиле, Железному Дровосеку, Льву. Арахне уделяется много внимания, но теперь она не главная героиня, чьи приключения последовательно описывает автор, а древнее зло, причина приключения героев. Теперь герои волковского цикла окажутся в центре приключений, стремясь ответить на вопрос пролога.
2. Без пролога роман «Учитель фехтования» не имел бы центра тяжести. Начинался бы он с того, что в центре повествования оказывался чудаковатый учитель фехтования, живущий в своем маленьком мире, из практических вещей занятый заботой о завтрашнем дне из-за надвигающейся одинокой старости. Где-то на фоне непонятно зачем мелькали бы его друзья из кофейни, рассуждающие о политике. Читатель бы настроился на лад психологического и философского романа, и этот настрой перебило бы появление роковой женщины Аделы да Отеро – и тогда бы читатель думал, что имеет дело с любовным романом «под осень жизни», а тут еще берущий занятия у фехтовальщика, маркиз де Аяла, ни с того ни с сего, встревоженный обыском, доверил бы ему роковой конверт – и мы бы имели дело с приключенческим жанром. В общем – был бы набор не связанных с собой обстоятельств, элементов разных жанров, а не роман. Пролог связывает все ниточки воедино. После того, как читатель из пролога узнает о подозрительной сделке в кулуарах власти, он будет с беспокойством следить за учителем фехтования и его повседневной жизнью, жизнью человека, который в неспокойные и политически нестабильные времена к политике безразличен. Читатель будет обращать внимание на то, что он ходит давать уроки фехтования всяким благородным ученикам, которые стоят одной ногой в политических кругах, по-другому посмотрит читатель на поведение Аделы де Отеро, которая резко перестает брать уроки фехтования у дона Хайме, едва ей удается через него выйти на маркиза Аялу. Читатель понимает, что учитель фехтования ходит по краю пропасти и вот-вот будет вовлечен, сам того не желая, в какую-то опасную интригу. А не будь пролога, повествующего о событиях о котором ничего не знает дон Хайме Астарлоа, события так и оставались бы в понимании читателя никак не связанными между собой.
3. У романа «Сумерки» пролог в пол-ладони. Но не будь его, читатель был бы дезориентирован. Без пролога он читает простой подростковый роман, где поведение главного героя лишено всякой мотивации, а его сверхъестественные качества притянуты за уши. Пролог нас предупреждает о том, что повествование приведет к обстоятельствам более драматичным, нежели в обычной подростковой любви и героиня попадет в необычные фантастические обстоятельства. Без пролога роман просто делает прихотливый сюжетный поворот, меняя жанр с любовного на вампирскую историю. Это не «От заката до рассвета», где эффект строится на внезапной, но тщательно подготовленной смене жанра. Внезапная новость о том, что Эдвард вампир, после тщательно подготовленной интриги была бы нелепой: читатель занят переживаниями героини, а не фантастическими загадками. Пролог позволяет читателю догадываться о том, кто на самом деле Эдвард, раньше героини, а потому его не потрясает новость о том, что герой вампир. Главное в романе – развитие отношений героев, а не эффект загадки. Здесь пролог служит, чтобы этот излишний эффект снять.
4. Сложный пролог в романе Кинга «Керри». Если бы его не было, мы бы получили едва ли не слезливую историю про толстую противную девку, у которой в школьном душе пошли месячные, а одноклассницы ее высмеяли, а потом она всем отмстила с помощью телекинетических способностей. А роман большей частью не об этом, а о том, как опасно быть умственно ленивым и нравственно вялым, и как страшна нравственно вялая среда, порождением которой и стала Керри. В прологе – статья о том, как на дом, где жила трехлетняя Керри, обрушился град камней. Необычное явление, которое должно было послужить жителям маленького городка грозным и однозначным предупреждением. Но умственно ленивые жители могли лишь подивиться, оценить ущерб дому матери Керри в 25 долларов и, раз она давать комментарии отказалась, на том и закончить. В самом начале автор комментирует последствия того, что учинила Керри. «Внутренне, на том уровне, где зреет недобрые предчувствия, никто не удивился». Выжившие жители, как бы они не притворялись, что для них разрушения города Керри было неожиданностью, положа руку на сердце, понимали, что ее просто довели, а в таком состоянии и простой ребенок мог бы учинить что угодно, пусть и меньших масштабах. И опять – общественная леность и безучастие допустили это. Итак, Кинг в своем прологе дает понять, что жители городка Чемберлен, будь они пытливы по уму и чутки в душе, предотвратили бы трагедию. Какую и как? Вот об этом узнаем из основного повествования…
МЕЖДУ ПРОЛОГОМ И ОСНОВНЫМ ПОВЕСТВОВАНИЕМ ДОЛЖЕН БЫТЬ МАКСИМАЛЬНЫЙ ВРЕМЕННОЙ РАЗРЫВ, КОТОРЫЙ МАККСИМАЛЬНО УВЕЛИЧИВАЕТ ПАУЗУ В ПОВЕСТВОВАНИИ. ЭКСПОЗИЦИЯ В ОСНОВНОМ ПОВЕСТВОВАНИИ ДОЛЖНА БЫТЬ МИНИМАЛЬНОЙ И ОБСЛУЖИВАТЬ ЛИШЬ СЛУЧАЙ, КОТОРЫЙ ДАЕТ ТОЛЧОК К ПОВЕСТВОВАНИЮ, А НЕ ВЕСЬ РОМАН.
1. Основное повествование повести-сказки «Желтый туман» Волкова начинается с пробуждения Арахны. В первых же строках говорится о том, что в пещере раздается мощный зевок, и гном Кастальо говорит, что это просыпается госпожа. Основное повествование начинается НЕ за день до пробуждения Арахны, НЕ за час, за который мы бы могли познакомиться с современными этому событиями гномами, с тем же Кастальо, а собственно с события пробуждения. Арахна просыпается, готовая действовать и действовать последовательно. Казалось бы, Волков мог бы в паузу между прологом и основным повествованием вставить и краткое содержание первых четырех книг, например так: «Что узнали гномы в своих наблюдениях и записали в летописях», мог бы рассказать про судьбу Урфина Джюса, отказавшегося от третьего завоевания Волшебной страны, чтобы не отвлекаться на это потом, но тогда пробуждение Арахны было бы не начальным, а одним из эпизодов современной истории, эпизод растворился бы в повествовании, и повесть превратилась бы в мешанину.
Начало неслучайно сравнивают с крохотным камешком, который, покатившись с горы, увлекает за собой все больше камешков и камней, провоцируя камнепад. Движение повествования начинается с начального эпизода, до него развития нет. И если заполнить паузу между прологом и начальным эпизодом, то образуется запруда и болото, читатель бултыхается в неразвивающемся повествовании, пытается запомнить одновременно несколько сюжетных линий. Представьте себе, что вы не читали ни одной книги из цикла об Изумрудном городе, взяли «Желтый туман», прочли пролог про колдунью, потом перескочили на огромный блок краткого пересказа приключений Элли, историю Урфина Джюса, которую пока что неизвестно куда можно приткнуть, но автор требует, чтобы вы сходу запомнили, а потом переключается на Арахну, о которой вы забыли. Куда вы зафутболите такую книгу? То-то. А начинающие авторы обожают забивать временную паузу между прологом и начальным повествованием кучей экспозиционных элементов.
Но Волков – мастер. В экспозиции к начальному эпизоду основного повествования он дают только ту информацию, которая помогает наблюдать за пробудившейся Арахной.
2. «Кэрри» имеет четкое начало – тот случай, после которого Кэрри начинает понимать, каким даром она обладает. Случай сильнейшего стресса, знаменующий половое созревание организма, дает толчок к тому, что Керри совершает полуосознанные попытки управлять вещами. Между прологом и началом повествования максимально временной разрыв, который мог себе позволить автор – от трехлетия Керри до ее семнадцатого года жизни. Эта пауза не заполняется ничем, хотя автор мог впихнуть в нее историю рассказа соседки Маргарет Уайт о том, что произошло в доме. Мог перечислить все те страдания, которые претерпел ребенок, которому мешают адаптироваться в обществе заскоки мамаши – но все это Кинг включает в основное повествование. Если бы Кинг все это засунул в экспозицию, то либо превратил бы свой гениальный роман в мешанину, или же в повествование про жертву жестокого общества, которая страдает-страдает-страдает и выстрадаться не может. Ну прямо «Жюстина» маркиза де Сада!
Но Кинг – мастер. В экспозиции к начальному эпизоду он дает только ту информацию, которая помогает наблюдать за разыгравшейся драмой в душевой.
3. В романе «Сумерки» пролог представляет из себя предкульминационный эпизод, выбранный из повествования. Обратите внимание на классический прием. Его часто используют при смешении жанров, когда надо предупредить читателя, что это не чисто любовный роман, боевик и проч. Этот вид пролога позволяет вести неторопливое последовательное повествование с развернутой подачей экспозиции. Но опять-таки – экспозиция должна обслуживать первый эпизод повествования. Изабелла едет к отцу в Форкс, чтобы не мешать личной жизни матери. Казалось бы, в экспозиции дана вся жизнь Беллы, хоть и предельно кратко. Там умещается вся экспозиция романа, потому что она вся и обслуживает начальный эпизод и объясняет, почему Изабелла едет в Форкс.
Стефани Майер не мастер. Но она лавирует короткими проверенными галсами в промеренных водах – эффективный прием предкульминационного пролога, хорошо поставленная маленькая экспозиция, которую не надо раскидывать по повествованию и ломать голову глее и как это сделать.
Видите, даже при малый возможностях, но знании законов литературы можно добиться успеха?
4. В романе «Учитель фехтования» экспозиции посвящена целая глава! И экспозиция для первого начального эпизода (разговор с Аделой де Отеро) просто огромна для романа с прологом! Но – обратите внимание – пролог и начало повествования не объединены ни общими героями, ни общим местом. В прологе ничто не может намекнуть читателю на образ жизни и убеждения дона Хайме Астарлоа, лучшего учителя фехтования в Мадриде. А лихо закрученная интрига требует своего: надо показать все сюжетные линии. Мы увидим нашего главного героя и в обществе маркиза Аялы, гуляки и авантюриста, и в кафе «Прогрессо» в его тертулии, и в обществе последних верных учеников. Иначе мы не узнаем ни образа жизни дона Хайме, ни общественной обстановки того времени, ни не познакомимся с одним из действующих лиц, вовлекших учителя фехтования в интригу.
Начинающие авторы обожают этот вид пролога, потому, что думают, что так круче. Сначала подают загадочный пролог с интригующими моментами, потом начинают основное повествование без экспозиции, с места в карьер. Читатель дуреет от большого количества интриги и бросает книгу.
Но Артуро Перес-Реверте – мастер. Он создает большую, развитую ясную экспозицию для начального эпизода, не изводя читателя излишними загадками. И без того читатель задается вопросом пролога: кто же этот министр, кто авантюрист, говоривший с ним и на кого был передан компромат в том большом конверте.
СВЯЗЬ МЕЖДУ ПРОЛОГОМ И НАЧАЛОМ ПОВЕСТВОВАНИЯ.
Связь между прологом и началом повествования может быть явная, может быть скрытая, но она всегда есть. Порой начинающий писатель создает интригующий пролог, но ничего общего не связывает его с началом повествования – ни время, ни место, ни герои, ни идеи. Связь по расчету горе-автора раскроется в середине повествования, где уже запамятовавший читатель едва-едва вспомнит о том, что читал в начале. В общем, плохой писатель рассчитывает на хорошую память читателя. Как уже говорилось ниже, провал пролога состоит в том, что о нем забывают через пять страниц, если о событиях пролога ничто не напоминает. А между тем основное повествование должно начать прояснять вопрос, заданный в прологе.
1. В случае с повестью «Желтый туман» все очевидно. Пролог объединен с началом повествования общими героями – Арахной и племенем гномов, а так же последовательной причинно-следственной связью (Арахну усыпили на пять тысяч лет, поэтому через положенный срок она проснулась). Вопрос пролога прост: что будет делать Арахна после того, как ее временно обезвредили? Ответ в повествовании. Но есть связи и посложнее.
2. В романе «Сумерки» связь обратная во времени. Если мы имеем дело с предкульминационным эпизодом в прологе, то подразумевается, что он интригует следствием .(Героиня идет на смерть). Вопрос пролога «Как же Белла дошла до жизни такой», заставляет обратиться к основному повествованию. Здесь обратная связь следствия и причины. Так же пролог объединен с основным началом общим лицом – героиней. В романе «Сумерки» мы тоже не потеряемся.
3. А вот роман «Керри». Вопрос пролога – как так получилось, что люди не могли предотвратить трагедию разрушения городка Чемберлен, хоть их и предупреждали некоторые тревожные звоночки? Композиция «Керри» необычна. Автор отказывается от прямой хронологии. Одновременно с последовательным изложением событий, приведших к трагедии, он делает в романе вставки, как бы выдержки из научных исследований, научно-популярных статей и приводит документы, которые появились входе исследования произошедшего. Весь роман пронизан чувством свершившегося. Здесь и просматривается связь пролога и основного повествования: поиск причины трагедии, тех моментов, которые привели к трагедии и тех, которые могли бы помочь предотвратить ее, если бы… если бы… Связь с прологом и начальным эпизодом больше смысловая – вот тот эпизод, внимание к оторому могло бы что-то изменить.
4. В романе «Учитель фехтования» связь очень тонкая, лейтмотивная, тематическая. Политическая жизнь Мадрида. Заговоры в коррумпированных верхах и политическая активность населения. Пролог задает вопрос: каковы последствия передачи компромата на некое должностное лицо? Начальная глава частично отвечает на этот вопрос: в условиях политически нестабильной ситуации они могут быть… непредсказуемы. Держись, читатель!
ПОРОЖДЕНИЕ ИНТРИГИ В СОЧЕТАНИИ ПРОЛОГА И НАЧАЛА ПОВЕСТВОВАНИЯ
Пролог и начальный эпизод – это две части взрывчатого вещества. При их соединении создается эффект взрыва. Ситуация пролога и ситуация начального эпизода должны порождать интригу при сочетании друг с другом. Если их сочетание оставляет читателя равнодушным – ваш толстый опус через десять страниц пустят на папильотки.
1. В прологе Арахна заснула в те времена, когда Волшебная страна была беззащитна под ее колдовством. В начале основного повествования она просыпается пять тысяч лет спустя. Она - та же самая. А вот мир изменился. За пять тысяч лет! Что ждет Волшебную страну? Что ждет Арахну? Да ведь это будет серьезный конфликт! Что же будет дальше?
2. В прологе Белла добровольно идет на смерть. Что к этому привело? В начале повествования она обычный подросток, едет в захолустный городок, где ничего не происходит! Так как же она попала в такую экстремальную ситуацию? Будем читать дальше, чтоб узнать.
3. Вот в прологе произошло аномальное явление с домом, где жила Керри, автор сразу упоминает, что Керри обладает телокинетическими способностями, о которых никто не подозревал. Вот она в начале повествования их стихийно проявляет после шоковой унижающей ситуации.
Что же ждет героиню, обладающую такой мощной силой, да еще подвергнутой остракизму в среде подростков? Будем читать дальше, чтобы узнать.
4. В «Учителе фехтования» - в прологе - политическая игра, а в начале повествования - человек, который живет в своем мире чести по своему кодексу убеждений, ищет свой секретный фехтовальный прием и не интересуется политикой. Как же поведет себя такой человек, если будет вовлечен в чужие игры? Будем читать дальше, чтобы узнать.
ИНТРИГА ВНУТРИ ПРОЛОГА
1. В «Желтом тумане» пролог простой и не содержит в себе загадок. Мы знаем, кто такой Гуррикап и почему он погрузил в сон Арахну. Кто такие гномы и как они служат своей повелительнице. Загадки нет. Для развития повествования здесь достаточно той интриги, которую порождает столкновение пролога с начальным эпизодом. Если вы можете решить начало простым прологом без интриги, то вам повезло. Хотя нынче модны интригующие прологи, и начинающие писатели пытаются создать загадку на пустом месте даже там, где повествование могло быть интересно само по себе, без того, чтобы по ходу развития прояснять тайны пролога.
Если вам приходится начинать вещь с пролога, помните, что вам придется начинать вещь с низкого старта. Если вам приходится начинать вещь с пролога, в котором внутри интрига – вам приходится начинать вещь с обратного старта, что является еще более сложной задачей. Без необходимости, конечно, задачу себе усложнять не стоит. Но иногда без этого не обойтись.
2. Без интриги в прологе читатель мог бы принять роман «Сумерки» за простой чикен-лит, рядовой любовный роман про девочку-подростка и неадекватного парня. Медленное развитие событий в романе утомило бы читателя, если бы его не подогревала мысль о том, что простые события приведут к необычному стечению обстоятельств. Обычная история обычной девочки-подростка, который чувствует себя не в своей тарелке в чужой школе, одиноким отцом и обычная влюбленность в парня-звезду… Банальностью не пахнет? Нет, не пахнет, потому, что читатель знает, что эта внешняя обыденность приведет к драматическим обстоятельствам – героиня должна будет совершить отчаянный поступок. Почему Белла идет на смерть? В какой дом? – вот интрига внутри пролога, вопрос, на который будет отвечать ВСЕ повествование. Тут еще накладывается обычная интрига столкновения пролога и начального эпизода, о которой мы говорили выше: (как же героиня дошла до жизни такой?) и мы в результате получаем целый букет интригующих вопросов, что и лишает историю девочки налета банальности.
3. Интрига существует и внутри пролога «Керри». Что заставило трехлетнюю девочку обрушить камни с неба на свой собственный дом? Почему такое чудо было быстро позабыто? Почему после него Керри не проявляла себя до шестнадцати лет? Теперь прибавляем обычную интригу, которая создается при столкновении пролога с первым эпизодом: что же будет с девочкой, обладающей такими способностями, живущей в постоянном стрессе из-за того, что она изгой в подростковой среде? Получаем целый букет вопросов, который толкает повествование вперед с большой мощью. Тут и изображение подростковой среды, и образа жизни маленького городка, и жизни самой Керри, и осмысление общественности произошедшей трагедии – для того, чтобы ответить на вопросы повествования.
4. Пролог «Учителя фехтования» порождает несколько интригующих вопросов: что за министр? Что за авантюриста он принимал? На кого передал компромат авантюрист министру? И что в этом компромате? Прибавим теперь обычную интригу при столкновении пролога и начала повествования: как поведет себя порядочный и честный учитель фехтования, если его вовлекут в чужую игру? Опять получаем букет вопросов, ответом на которое может быть развитие повествования.
Интрига внутри пролога чаще всего бывает у вещей смешанных видов жанров, чтобы заранее предупредить читателя, что он имеет дело не с простой вещью.
Распределить ответы на вопросы, заданные внутри пролога довольно трудно. Это означает, что у романа – жесткая, подчиненная прологу конструкция. Жесткие конструкции писать может только мастер, который не будет закатывать глазки и говорить, что не знает, какая у него строка будет следующая, и что он полагается на Вдохновение. Знайте, что если перед вами книга с прологом с интригой внутри – то ее автор претендует на то, чтобы называться мастером. А раскрытие интриги внутри пролога по ходу повествования должно показать, мастер ли он на самом деле.
