Эротические эпизоды, или когда приходится писать «про это»…
Оговорка первая. Всем озабоченным предлагаю сразу убраться из этой темы. Здесь чисто технический подход к этому делу. В смысле, литературный.
Оговорка вторая. Обычно я закладываю блок тем, а потом по темке добавляю, но сейчас выкладываю первую часть тем сразу, чтобы не мучиться. Далось оно мне нелегко, так как от любовного жанра меня воротит, а пришлось перебрать кучу эротических эпизодов, что окончательно меня деморализовало. Поэтому прошу прощения заранее, если где-то что-то будет высказано излишне резко.
Когда начинающий автор сталкивается с необходимостью писать эротические эпизоды, то он часто показывает либо свою стыдливость, либо бесстыдство, а не правду в отношениях своих героев. Многим кажется, что достаточно показать африканскую стр-расть – и дело в шляпе. Что еще требуется от эротического эпизода! Какие еще смысловые нагрузки в такие моменты? Достаточно воздействовать через воображение читателя на его гениталии, а не на его голову.
В результате получается похабщина. И не столько с точки зрения строгой морали, ее-то не пробьешь парой выражений, которые только кажутся автору образцом крутизны на фоне стыдливо скомканного описания полового акта. Похабщина получается и с литературной точки зрения, если герои ни к селу ни к городу переспали друг с другом тогда, когда это не нужно для повествования, да еще так, как они бы никогда не сделали.
В этом блоке тем речь пойдет о том, чем могут помочь эротические эпизоды и как их строить.

О ЗАИМСТВОВАННЫХ ШТАМПАХ У КИНЕМАТОГРАФА В ИЗОБРАЖЕНИИ СКРЫТОГО ЭРОТИЗМА
Кинематограф напакостил эротическим эпизодам в литературе больше, чем боевым, если это только возможно представить. Он неоправданно урезал арсенал средств изображения скрытого эротизма. Подарил несколько штампов, которые успешно кочуют по романам начинающих авторов, которые толком не могут даже их обыграть.
У сценаристов и режиссеров гораздо меньше возможностей, чем у писателя, показать взаимоотношения в паре, где незаметно для героев будится взаимное желание, которое надо в себе подавлять. Они вынуждены ставить героев в такие обстоятельства, в которых герои сталкиваются с необходимостью подчеркнуто соблюдать ограничиваемое приличием поведение наедине друг с другом. Как правило это ситуации, когда кому-то нужно переодеться или помыться перед героем противоположного пола.
Пример: в мультфильме «Дорога на Эль Дорадо» герои Мигель и Тулио переодеваются в ритуальные одежды перед Чел.
В фильме «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» Черное Облако предлагает Джен вымыться после скитания по пустыне.
Уход лица противоположного пола ради вовремя мытья или переодевания героя старательно подчеркивается.
Пример: Чел не просто кидает Мигелю и Тулио ритуальные одежды и незаметно покидает сцену. Она сидит, забывшись, до тех пор, пока Мигель и Тулио не начинают на нее орать с требованием выйти. Тогда она уходит, подсмеиваясь над их стеснительностью.
Черное Облако сам предупреждает Джен, чтобы та его не опасалась, пока будет мыться, так как он выйдет из грота и будет петь. По его голосу она определит, что он далеко. Так что он не просто стыдливо тихо смывается.
Обыгрывание подобных ситуаций перекочевало на страницы приключенческих и любовных романов надоедливым штампом. Даже там, где герой, скажем, воспитанный и вежливый, в силу характера просто сунет в руки героине рубашку и шампунь и выйдет, не привлекая внимания, автор упрямо сунет в уста героине требование выйти или отвернуться.
А ведь сколько в романе возможностей показать, что герои воспринимают друг друга как лиц противоположного пола и стесняются друг друга по причине зарождающегося влечения! Нет надо уменьшить свой арсенал до сценарных штампов!
Автор же может забраться в голову героя и смотреть его глазами на объект воздыханий! То, что покажется окружающим обыденным – может поразить и привлечь героя, могут промелькнуть те слова, которые он из вежливости не скажет при представителе противоположного пола, раздраженные мысли героя, который еще не понял, что попался на крючок, но уже сумел это показать читателю! У автора романа арсенал воздействия на читателя шире, чем у сценариста. Не пренебрегайте им.

О СТЕПЕНИ ОТКРОВЕННОСТИ
Бывает, что на фоне «никакого» тона автор как загнет пару матюгов и развалит текст. Бывает, что автор вихляет, крутится, сминает описание, чтобы не назвать вещи своими именами. Писателю не пристало стесняться или выпендриваться. Он должен твердо знать одну вещь – какую степень откровенности он допустит в своем романе. До какого предела и до какой степени будет готов показать половой акт, испражнения и прочие подобные вещи. Может, все в подробностях: кто кому куда? Может, только начало и конец полового акта? А может, и вовсе не переступит порог спальни, и даже обниматься героям запретит у себя на глазах?
Ставьте себе предел сразу и во всем следуйте до него. Будьте верны своей личной границе приличия. Если вы до нее не дойдете или переступите – это будет одинаково плохо.
От стеснения на письме есть одно хорошее средство: всем, кто пишет в неэротических жанрах – не ржать. Не ваша проблема. А тем, кто пишет, советую следующее: встаньте перед зеркалом и сто раз скажите как можно скорее скороговорку «Еду я по выбоинам, по выбоинам не выеду я». Как только вдоволь над собой наржетесь, и над своей деревенеющей челюстью, возьмите лист бумаги и напишите сто самых похабных слов с вашей точки зрения. Потом встаньте посреди комнаты на табурет и громко их зачитайте. Можете поскандировать. Помогает. Ах да, убедитесь, что вас в это время не застанет никто из домочадцев. Прекратите ржать! Знаете, какой это стресс для организма?
Пару раз так себя переломите и сможете писать не стесняясь. Тогда исчезнет и стеснительность, и развязность, которая тоже является порождением стеснительности. Вы сумеете удержать себя в узде.
Когда отсутствие стеснения не будет мешать вам выбирать степень откровенности, определитесь с тем, о чем вы хотите рассказать через ваш сюжет и образы Степень откровенности определяется от идеи. Как? Сейчас расскажу.
Возьмем Г. Сабатини «Одиссея капитана Блада». Много ли там откровенных сцен? Да их нет. А могли быть? Могли. Изнасилование дочки управляющего в усадьбе Гилдоя, попытка изнасилования Мери Трейл, домогательства Д~Ожерона к Мадлен, заигрывание жены губернатора с Бладом, и даже сам момент слабости героя, когда героиня находится в его власти можно довести до крайней степени откровенности – но этого всего нет. Лишь деликатные намеки в общих чертах. Сабатини вовсе не хотел впечатлить нас ни страстью Блада, ни его воздействием на женщин, ни показать его как страдающего героя-любовника, а этого всего он мог бы добиться, если бы выпятил отношения Блада с Арабеллой, показал бы диалоги сварливой губернаторши с Бладом. Сделал акцент на спасение Блада Мадлен и Мери Трейл. Он мог бы сделать даже эротический и натуралистичный роман, стоило ему показать в подробностях бесчинства испанцев на Барбадосе и позволить испанскому головорезу-насильнику минимум порвать на Мери Трейл одежду так, чтоб был виден и север и юг.
Если бы Сабатини писал драматичную вещь о том, что человек во всех обстоятельствах остается человеком – и тогда он более подробно описал пребывание Блада в испанской тюрьме, и его плавание в трюме с рабами, и более остро его метания перед тем, как стать пиратом поневоле.
Но Сабатини написал романтическую вещь, которая занимает читателя не вопросами бытия или взаимоотношением двух влюбленных, а приключенческий авантюрный роман о том, как хитроумный герой выпутывается из сложных обстоятельств, оставляя с носом своих врагов. Значит, любовная линия здесь не более, чем поддержка, она на втором плане и не должна сильно впечатлять читателя. Его воображение должны поражать предприимчивые ходы Блада. Так что откровенные эротические сцены здесь неуместны.
Теперь возьмем роман Паскаля Киньяра «Терраса в Риме», где откровенно описываются эротические гравюры главного героя и без обиняков половые органы называются своими именами. Если бы автор деликатничал, избегал откровенных сцен, то перед нами была бы скорее всего просто слезливая история о том, как не сложилась жизнь Моума-гравера из-за того, что его в юности облили кислотой. Перед нами не было бы описания бытия художника, который пытается поймать тайну бытия, которая ускользнула от него вместе с женщиной, и теперь он его ищет в природе, видит в быте и запечатлевает в откровенных гравюрах – в пейзажах, бытовых зарисовках и постельных сценах. Здесь иносказательные выражения неуместны, в тем более, что творчество героя страдает от человеческого ханжества и страха перед сексуальностью.
В общем, определись, о чем ты хочешь сказать через сюжет и образы, и ты найдешь свою степень откровенности.
О РОЛИ ПОЛОВОГО АКТА В ЭРОТИЧЕСКОМ ЭПИЗОДЕ, И ЧЕМ ОН МОЖЕТ ПОМОЧЬ ПОВЕСТВОВАНИЮ.
У завершенного полового акта в литературе совсем иные функции, чем у незавершенного. Под незавершенным я имею в виду такой, который прервался и не пошел дальше объятий, поцелуев и вот-вот… сейчас-сейчас – и сорван по причине перемены состояния героев или внешних воздействий. Завершенный половой акт ослабляет повествование, незавершенный напрягает. Завершенный разрешает напряжение в отношениях между героями, незавершенный держит их в напряжении до тех обстоятельств, когда герои могут вновь соединиться.
Наиболее сложная смысловая нагрузка у завершенного полового акта, и зависит она от его места в композиции эпизода.
Наиболее часто завершенный половой акт описывается в конце эпизода, который нужно резко оборвать.
Пример:
Конец эпизода, главы в романе Энн Маккефри «Полет Дракона». Связанные эмоциональными узами со своими драконами, главные герои, охваченные страстью, вынуждены сойтись во время их брачного полета. Эпизод резко обрывается, когда герой заключает героиню в объятия и целует.

Конец эпизода, главы в романе «Американская трагедия», где главный герой Клайд попадает в первый раз в публичный дом и идет наверх с проституткой. Эпизод резко обрывается, когда она начинает раздеваться у зеркала.
Концовки эпизодов эффектны за счет продвижения до грани запретного и резкого обозначения этой грани. «Все, друг читатель, дальше тебе видеть нельзя.».
После ослабления повествования его нужно напрячь. Поэтому следующая глава после постельного эпизода должна снова оживить повествование.

Пример:
Следующая глава в «Полете дракона» повествует о военной угрозе и ее устранении. Читатель снова переживает за главных героев.
Следующая глава в «Американской трагедии» повествует о зарождении нового увлечения Клайда к вертихвостке Гортензии. Читатель снова следит за его погоней за опошленной «Американской мечтой» и болеет за героя.

Бывает половой акт и в начале эпизода, когда для действия нужно определенное состояние героев, в котором они бы в другое время не оказались.
Пример:
С.Кинг «Керри». Сьюзи и Томми после секса. Оба только начали половую жизнь, и от этого получают больше неудобств, нежели удовольствия. После секса Сьюзи выедена из равновесия, волевые установки сняты, и она становится беззащитной перед своей проблемой: на ее совести лежит оскорбление заглавной героини. В подавленном состоянии страх перед совестью берет нал Сьюзи верх, и вынуждена с плачем рассказать Томми, как она низко поступила. В другое время она бы не рассказала бы такую некрасивую историю парню, с которым встречается.
Томми взамен признается в схожем по низости поступке. Перед нами открывают души люди, в которых уже есть задатки взросления и стремление к порядочности.

А. Сапковский «Башня шутов». Начало эпизода – Рейневан совершает адюльтер. Его застают братья мужа, ему приходится бежать, по его вине погибает один из братьев семейства.
Итак, после секса в начале эпизода повествование напрягается неожиданным исходом. Сьюзи разоткровенничалась, Рейневана попалили. Оба не на это рассчитывали. Как минимум на то, чтобы встать, одеться и уйти.

Половой акт в середине эпизода. На него ложится двойная нагрузка, отчего на него накладывается двойной акцент. Секс в середине эпизода требует более подробного описания, являясь следствием и причиной в продолжении повествования.
Пример:
Алексей Иванов. «Золото бунта». Эпизод «Девятая пуговка». Осташа пробирается в баню, где рассчитывает застать наедине дочь своего врага Неждану, оскорбившую его, и отмстить, обесчестив ее. Но Неждана не только помогает ему скрыться в бане, но и сама отдается ему. Потом Осташа узнает, что она специально спровоцировала его на попытку встретиться с ней и поговорить. Исходом этого вечера становится беседа, в которой Неждана рассказывает Осташе ту часть истории об интригах на Чусовой, которую знает сама.
В итоге повествование держит читателя в напряжении до момента полового акта, а после получает мощный рывок с подачи Нежданы: она ведет себя неожиданно для Осташи, проявляя трезвую сметку, граничащую с цинизмом. Эпизод подчинен цельности: Осташе нужно за спиной врага Колывана узнать его тайны, и он их узнает через неожиданного союзника.

Элизабет Макгроу «Царица Хатшепсут». Эпизод семейной встречи Тутмоса со своей женой. За внешней невозмутимостью, домашностью происходящего скрывается тайное напряжение., пусть даже описывается обычная семейная встреча. Но тем она и внушает страх, этой своей внешней обыденностью и невозмутимостью. Царевич Тутмос вернулся из города, куда ходил, переодевшись простолюдином. Наведывается к своей жене в простом платье и рассказывает о том, что видел в городе: следы дурной политики мачехи Хатшепсут, после этого следует интимная сцена в парке, а после Тутмос по-семейному, по-домашнему продолжает излагать свои мысли, что он знает, как отберет власть у мачехи-регентши. Постельный эпизод здесь мелькает как бы между прочим, лишь как предлог навестить жену, но он сохраняет цельность эпизода. Над троном царицы Хатшепсут назрела угроза: пасынок повзрослел, набирается сил, здоровые семейные отношения с женой говорят о том, что у него скоро будут наследники, твердая уверенность в своих правах и знание, что предпринять, делает Тутмоса опасным врагом.

Анн и Серж Голон. «Анжелика» А вот пример, где главный герой участвует в интимной сцене как зритель, а не как непосредственный участник. Тринадцатилетняя Анжелика забирается га балкон, чтобы посмотреть убранство комнаты и наблюдает за своим кузеном Филиппом и его любовницей. Зачарованная происходящим, она остается там, чтобы оказаться в нужном месте в нужный момент и видит, как в алькове творится заговор по отравлению короля.
Так, можно сказать, что секс в середине эпизода лишь повод, ради которого герои оказываются в нужном месте в нужное время, для того, чтобы произошло что-то необычное. Секс в середине эпизода превращается в ту причину, ради которой герои сошлись, но должен отойти на второй план для следующего поворота сюжета. Осташа забирается к Неждане ради того, чтобы ее испортить, а в результате получает ценные сведения от неожиданного союзника. Тутмос встречается с женой ради секса, но при этом выдает в домашней обстановки свои сокровенные мысли. Анжелика задерживается на балконе ради того, чтобы подсмотреть чужую любовь, ногпри этом становится свидетельницей заговора.