Толпа вокруг пестрая настолько, что кажется серой. Гудят машины, шумит дорога, но люди не замечают окружающего мира, возведя вокруг себя бетонные стены.
Ей немного грустно идти сейчас по старому парку. Тут вот, например, она когда-то играла в классики сама с собой, а здесь училась кататься на велосипеде. Помнится, падала и разбивала коленки… Кто-то бы, может, упирался и шел до конца, подражая любимым героям, но не она. Кататься она, кстати, так и не научилась тогда...
Она вообще ничему не научилась за свою жизнь.
И вроде в каждом есть что-то особенное: кто-то с цифрами дружит, кто-то книжки пишет, кто-то песни сочиняет, кто-то пританцовывает, когда подметает двор, а она… А она ходит по паркам, вспоминая что-то, не понимая, как могла такой, без таланта и призвания, родиться.
Где-то играет скрипка. То есть играет, конечно же, не для всех, но она, гуляя по парку, почему-то её слышит.
Шаги по тротуару. Капли с серого неба и холодное осеннее солнце. Маленькая, почти незаметная радуга. К скрипке добавляется фортепиано, а она всё идет на звук, замечая шепот мертвой от холодов травы. Шепот этот, конечно же, не травы вовсе, а ветра, но она не думает так, ведь это столь же не логично, как говорить, что играет не скрипка, а смычок.
Площадь каменная, холодная, как и небо, а в центре – фонтан. Он, конечно же, давно не работает, да и монетки из него уже вытащило местное жулье, но он всё равно величественный и красивый, такой же каменный, как и площадь.
Трава, ветер и звуки музыки, раздающиеся, казалось бы, из самого фонтана, как из огромной музыкальной шкатулки, заставляли танцевать…
Это странно: из-за неуклюжести она не смогла ничему научиться в танцевальном кружке, хотя и пыталась. А сейчас ветер подхватывает её и кружит по площади, вальсируя в каком-то немыслимом ритме, нагоняя воспоминания, которые и не её вовсе…
И ей так прекрасно вальсировать с ветром, что город, серый и шумный, отходит на второй план. То ли из-за чуда, то ли из-за собственноручно возведенных стен её вообще никто не замечает, а трава всё шепчет, шепчет, шепчет…
Шепчет, как она в каком-нибудь прекрасном прошлом танцевала на зимних балах во дворцах, как воровала с кухни яблоки и как улыбалась влюбленному в неё крестьянскому мальчишке, как забиралась в своем небесно-голубом платье на отвесные скалы у бурлящего темного моря и кричала что-то рвущее душу изнутри, улыбалась почти безумно и смеялась. Шепчет время и о том, как влюбленный крестьянский мальчишка снимал её с этих серых утесов и как дрожали его руки, которыми он мог позволить в те моменты стискивать её талию в робких объятиях, а она тогда всё смеялась, смеялась и улыбалась только ему и только ветру…
Но ветер стихает, а шуршание шин об асфальт становится ближе насколько, что уносит её от крестьянского мальчишки и отвесных темных скал.
Дети в соседних парках будут подражать любимым героям и чего-то добиваться, а она будет идти по парку и гадать, что с ней всё же не так. Может, она просто неправильная какая-то? Или, может, просто не в то время родилась…