Василиск - чудовище с головой петуха, глазами жабы, крыльями летучей мыши и телом дракона которое существует во мифологиях многих народов. От его взгляда каменеет все живое.   Василиск -  рождается из яйца, снесенного семигодовалым черным петухом ( в некоторых источниках из яйца высиженного жабой) в теплую навозную кучу.  По преданию, если Василиск увидит свое отражение в зеркале он умрет. Местом обитания Василисков являются пещеры, они же- его источник питания, поскольку ест Василиск только камни. Покидать свое убежище он может только ночью, поскольку не переносит крика петуха. И еще он опасается единорогов потому как те слишком "чистые" животные. 
"Рожками шевелит, глаза такие зеленые с фиолетовым отливом, капюшончик бородавчатый раздувается. А сам он был фиолетово черный с шипастым  хвостом. Треугольная голова с  черно-розовой пастью широко распахнулась... 
  Слюна его крайне ядовита и если попадет на живую материю то тут же пойдет замена углерода на кремний. Проще говоря все живое превращается в камень и дохнет, хотя ходят споры что от взгляда Василиска тоже идет окаменение, но те кто хотел проверить это обратно не вернулись ..".( "С.Другаль "Василиск") .
   Успехи естествознания изгнали из нашего сознания монстра, мало похожего на существо, рожденное человеческим воображением две тысячи лет назад. «Сегодняшний» зверь, который уходит из нашей памяти на двух лапах, вполз в предание на брюхе: в античном мире василиск был всего лишь самой зловредной змейкой ливийской пустыни. 
Картинно появлялся василиск у Плиния Старшего. По его рассказу, воин, имевший глупость пронзить смертоносную тварь длинным копьем, пал с коня мертвым — Яд вошел в его тело через древко копья! Более сметливый ратник, описанный Луканом, в похожей ситуации спас себе жизнь страшным способом: разрубив мечом василиска, он немедленно отсек себе руку, державшую меч. Но смертоносный гад пустыни был известен и раньше. За два века до Плиния и Лукана его упоминал Элий Стилон — как всем хорошо известное существо: «Случается в Африке, что змеи собираются на пир возле издохшего мула. Вдруг они слышат жуткий вой василиска и поспешно уползают прочь, оставляя ему падаль. Василиск же, насытившись, снова издает страшный вой и уползает восвояси». 
     В отличие от, например, оборотня и дракона, которых человеческое воображение рождало неизменно на всех континентах, причем независимо друг от друга, василиск — фантазия «локальная», творение умов европейцев и бытовавшая исключительно в Европе. В этом исчадии ливийской пустыни овеществился вполне конкретный страх древних римлян и греков перед непредсказуемыми опасностями песчаных просторов. Все страхи воинов и путников соединились в одну общую боязнь встречи с неким загадочным владыкой пустыни — «басилискосом», то есть «царьком» (по-гречески). И хотя грозный гад не удостоился уважительного «басилевс» — «царь», ужас перед ним был неподдельным. Что касается римлян, то они изредка пользовались словом «регулюс» — калькой с греческого, сдабривая страх уловимой для римского уха насмешкой; империя, подмявшая под себя столько царств, многих грозных владык привычно звала царьками. 
    Ну, а все-таки — кто же прототип? Исходным материалом фантазии ученые называют то египетскую кобру, то рогатую гадюку, то шлемоносного хамелеона. К тому есть основания: кобра этого вида движется полувыпрямившись — с поднятой над землей головой и передней частью тела, а у рогатой гадюки и хамелеона наросты на голове похожи на корону. В таком случае на лбу изваянных или нарисованных египетских фараонов и богов мы видим, возможно, не просто змейку с приподнятой головой — символ вечной жизни и могущества, а именно василиска. 
    Пустыня убивала человека многими способами. Неудивительно, что василиск возник как скопление смертоносных качеств: смертелен его взгляд (он истребляет все живое, выжигает травы, а камни обращает в пыль), его прикосновение, его дыхание, его вонь. Разумеется, жить такому чудищу на роду написано лишь в пустыне. Пустыня возникает вокруг него. 
Обезопасить себя путешественник мог только двумя способами: иметь при себе ласку — единственное животное, которое не боится василиска и бесстрашно вступает с ним в бой или петуха, ибо, по необъяснимой причине, пустынный царек не переносит петушиного крика. 
Василиска-змею поминал Аристотель, ливийского гада живописал Гелиодор, а Клавдий Элиан (римский софист, писавший по гречески) человека, который опасен даже на расстоянии, неизменно сравнивал с василиском. И все же ни один античный автор не воспламенился образом василиска и не удостоил его истинно подробного художественного описания. Зато в народных поверьях у василиска было свое прочное место: в древнеримских храмах кожа «царька» висела для отпугивания змеи и скорпионов, и никто не сомневался, что достаточно протереть серебро пеплом правильно сожженного василиска, чтобы оно превратилось в золото (в будущем это отзовется опытами средневековых алхимиков, их пиететом к василиску и активным использованием его в алхимической эмблематике). 
    Трудно сказать, как бы сложилась судьба василиска в христианскую эпоху, если бы не «везение»: совершенно случайно он попал в Священное писание. С легкой руки Иеронима Блаженного, автора Вульгаты — латинского перевода Библии, василиск был упомянут дважды в книге Исаии. Иероним одно из древнееврейских названий змеи произвольно перевел как «василиск». В современных  переводах  недоразумение устранено, однако в средние века оспаривать существование василиска было богохульством. 
Правда, на заре средневековья произошло и другое приметное для василиска событие — его временно... «потеряли»! 
Ливийский монстр не попал в «Физиолог» — энциклопедию живых существ, из которой черпали информацию все позднейшие средневековые бестиарии. Забвение, однако, не стало роковым — оставаясь временно в тени, василиск сумел перестроиться и явиться в новом, более отвечающем потребе дня облике. 
    Для успешной акклиматизации на европейской земле воображение скрестило его с петухом. В этом есть железная логика непоследовательности: извечные враги так тесно сплелись в схватке, что, наконец, срослись телами. Почему петух и василиск считались исконными врагами? Возможно, то была случайная прихоть фантазии. Но, во-первых, змею и птицу в одно тело воображение сращивало не раз. Во-вторых, еще в эллинистическом Египте верили, что ибисы питаются исключительно змеями и потому изредка из их яиц рождаются змееныши. Этим же птицам приписывали и некоторые физиологические странности: яйца-де они кладут из клюва. Такие рассказы — благодатная почва для последующей обработки. То, что мог далекий ибис, способен был совершить и соседский петух.
Достаточно частый и вполне объясненный современной биологией феномен перерождения петуха в курицу дал пищу для мрачной фантазии о василиске как «петушином отродье». Уже в эпоху Возрождения несколько петухов в разных европейских странах были подвергнуты пристрастному суду и, несмотря на все словесные ухищрения защитников, приговорены к котлу за злостное производство на свет василисков. 
     Начиная с XII века василиск стал расселяться по городам и весям Европы. И, как ни странно, оставаясь все тем же смертоносным, жутким чудовищем, зверь пугал все меньше и меньше: даже к самому отвратительному соседу со временем привыкают... Насчет «зверя» (а не «гада») — это не оговорка. Теперь василиск предстает в образе крылатого змея с головой петуха. Появляется он из яйца, снесенного петухом (об этом подробно рассказывает Пьер из Бовэ). У средневекового василиска хвост змеиный (реже драконий), крылья петушиные (реже лебединые); остальное, как правило, тоже от петуха: голова, гребень две лапы со шпорами. По принципу экономии фантазии у василиска осталась лишь одна смертоносная способность — его убивающий взгляд и дыхание. 
Преображение василиска в петуха вызвало и филологическое смятение: монстра стали все чаще называть кокатрис». Слово это стало общим для всех романских языков. И хотя английское ухо явственно слышит в нем слово «кок» — петух, на самом деле «кокатрис» — результат фонетических приключений латинского слова «коркодилус», обозначавшего в средние века не только (не столько) крокодила, как вообще любго чудища. Чосер в своих описаниях василиска пробовал применить гибрид—словечкачко «васили-кок», чтобы точнее определить природу чудища и отмежевано " с" разговорного значения слова «кокатрис» которое к тому времени приобрело иное значение. Это был специфический «термин». клеймящий гулящих женщин (ибо взгляды их убийственны для добродетели мужчин!). 
     Средневековые бестиарии рассказывали, что первый остроумный способ погубить василиска придумал  Александр Македонский. Монстр убил взглядом немало его воинов, и тогда царь поднес к его морде зеркало — и тот погиб от собственного взгляда. Зеркало стало главным оружием в борьбе с василисками, которые в средние века бесчинствовали вокруг жилищ, отравляли своим присутствием колодцы и шахты. Ласки по-прежнему считались природными врагами василисков, по одолеть монстра, они могли только пожевав листьев руты. Изображения ласки с листочками во рту украшали колодцы, церковные скамьи. В церкви резные фигурки ласок имели символический смысл: для человека Священное писание было тем же, что листочки руты для ласки,— вкушение мудрости библейских текстов помогало одолеть василиска-дьявола.
Еще одной практической рекомендацией было глядеть на монстра из-под 
стеклянного прозрачного сосуда. Эти объяснения были на руку тем, кто в конце средневековья приспособился изготовлять чучела василисков — чаще всего их делали на основе морских скатов, и они были ходким товаром (последние экземпляры были проданы в США в тридцатые годы нашего века; поддельные чучела до сих пор хранятся в музеях Вероны и Венеции), Менее легковерные ученые и писатели удивлялись: если взгляд василиска летален — откуда столько свидетельств? Или свидетели видели другого зверя, или они попросту лгут! 
    Что известно о василиске сверх его внешнего вида? Лишь одно: смертельность  . «Царек» змеиного мира по-настоящему царил лишь в геральдике — как символ грозного могущества, царственности, свирепости (и занятий алхимией). Там, где нужен был лишь внешний вид монстра, где форма преобладала над содержанием— там василиск был ко двору.

Великаны - гигантские человекоподобные существа, которые присутствуют во многих фольклорах народов мира.,. Они, судя по-всему, выродившиеся потомки титанов, некогда сосланных или изгнанных от берегов Средиземного моря на Север. Некоторые ведут свой род от богов, а некоторые от чудовищ. Можно упомянуть йотунов, обитателей холодной, каменистой  страны далеко на северо-востоке. Йотуны враждуют с богами асами, похищая у тех жен и сокровища, нападают на людей. 
   В большинстве своем великаны не слишком умны и не очень кровожадны. Однако среди них встречаются и людоеды, справиться с которыми можно исключительно хитростью, да и то необходимо быть либо самому чародеем, либо иметь при себе волшебного помощника. У великанов людоедов как правило бывает, несколько голов. Они не отличаются особым умом зато очень сварливы. 
    В славянской мифологии великаны до недавнего времени населяли северные леса и горы (последний раз их видели у Пановых гор на Волге). Владели черной  магией, могли  обращаться в скалы и змеев. И в конце концов выродились окончательно, превратились в злобных людоедов и были полностью истреблены. 
    В описании великана соединились черты человека и подземного чудовища. Внешне великан выглядит как человек огромного роста, выше любого дерева или даже горы. 
   В славянских легендах рассказывается о том, что великаны были первыми людьми на земле. Они обустраивали пустынную сушу - насыпали горы, копали русла рек, засеивали растениями поля и леса. Следы этих верований сохранились до наших дней в преданиях, где великаны нередко изображаются полугорами-полулюдьми. 
     В.Я. Пропп связывает происхождение великанов с  материалом древнейших мифов, в которых говорится о борьбе героя — громовержца с противником, вышедшим из-под земли. Так, в греческих мифах говорится о борьбе богов с сторукими великанами, огромными как скалы.  В индоевропейских мифах рассказывается о том, что сам громовержец может выступать в образе великана (Укко в финском эпосе). Он бросает во врагов не только молнии, но и огромные камни. 
    В христианских легендах божественное происхождение великанов отрицалось, они считались язычниками, поэтому их образы ассоциировались с дикарями, людоедами. В частности, предполагалось, что у них не человеческие, а собачьи головы. В некоторых сказках 
великаны выступают как похитители людей. 
   Существует несколько версий по поводу гибели великанов. По одним источникам, они были наказаны богом за гордыню и неверие в его могущество (библейский мотив). Из других следует, что великаны погибли во время всемирного потопа, потому что не могли прокормить себя. Известна легенда, в которой говорится о том, что Бог истребил великанов за то, что они причиняли вред людям - разрушали дома, вытаптывали поля и леса. А в апокрифической легенде исчезновение великанов объясняется тем, что их съела огромная птица Кук. 
   В качестве победителя великанов в сказаниях и легендах мог выступать и человек, вооруженный соответствующей молитвой или заговором. Иногда великанов побеждал герой, наделенный богатырской силой. 
   В более поздних, легендах образы великанов часто отождествлялись с разного рода захватчиками ~ татарами, турками, шведами или даже гуннами. Любопытно, что в этом случае великанам приписывается знание латинского языка. Подобное качество должно было подчеркивать их иноземное происхождение. 
     С образами великанов - связаны традиционные фольклорные мотивы: победа над змеем, подбрасывание в небо булавы, вызывающее раскаты грома. 
    Часто считали, что найденные во время раскопок  куски огромных костей ископаемых животных принадлежат великанам. Куски этих костей использовались в народной медицине как средство против лихорадки. Следы подобных верований отразились в записях заговоров.

Волкодлак, волколак, в славянской мифологии человек-оборотень, обладающий сверхъестественной способностью превращаться в волка. Считалось также, что колдуны могли превратить в волков целые свадебные поезда. Исключительная архаичность этих представлений явствует из того, что в других индоевропейских традициях (в частности, хеттской) превращение жениха в волка связывается с распространённой формой брака - умыканием (насильственным уводом невесты); ср. среднерус. диалектное волк - «шафер со стороны жениха». Способностью превращаться в волка наделялись эпические герои - серб. Змей Огненный Волк, др.-рус. Всеслав (исторический князь Полоцкий, 11 в.), что свидетельствует о существовании общеславянского мифологического героя-волка (подобного греч. Долону, др.-инд. Бхиме, герм. Беовульфу и др.). Приметой Волкодлака., как и героя-волка, по преданиям южных славян, является заметная от рождения «волчья шерсть» (сербохорв. вучка длака, словен. vol?ja dlaka) на голове (ср. тождественную др.-исл. примету - vargshar, «волчьи волосы» оборотня). Это словосочетание позволяет объяснить народную этимологию названия В.: сербохорв. вукодлак, влокодлак, словен. volkodlak, болг. вълколак, върколак, старослав. влъкодлакъ, вурколакъ. Но наиболее древняя форма этого названия, по-видимому, состояла из соединения названий волка и медведя (прус. tlok - «медведь», литов. lokys,  хетт. hartagga-, др.-исл. art и др.), как в тождественных по смыслу др.-герм. именах: др.-исл. Ulfbiorn, древневерхненем. Wulf-bero (ср. сочетание способностей становиться волком и медведем в ряду 12 превращений, описанных древнерусской книгой «Чаровник», запрещённой церковью). Другим древним названием Волкодлака в славянском языке было слово, образованное от глагола vudati, «знать»: укр. вiщун (вовкун), «волк-оборотень», др.-чеш. vedi, «волчицы-оборотни», словен. vedomci, vedunci, vedarci, «волки-оборотни»; о древности слова свидетельствует наличие родственных названий волка: др.-исл. vitnir, хетт. uetna. Общеславянским является представление о том, что Волкодлаки съедают луну или солнце при затмении («влькадлаци луну изъдоше или слнце» в серб. рукописи 13 в., словен. solnce jedeno - о затмении, чему есть соответствия в рус. «Начальной летописи» и в др.-чеш. источниках). Считалось, что Волкодлак становился упырем, поэтому рот ему после смерти зажимали монетой. В русской литературе тема Волкодлака использовалась, начиная с Пушкина, который первым употребил название для них - «вурдалак», и встречается позднее у других авторов (А. К. Толстой и др.).

    Волкодлак - в славянской мифологии воины-оборотни из свиты Ярилы и Велеса., полулюди - полуволки. 
   Внешним признаком волкодлака является растущая на голове волчья шерсть (длака), заметная уже при рождении. От нее и происходит данное славянское наименование. 
   Мотив превращения человека в волка распространен в фольклоре всех европейских стран, а так же Кавказа, что свидетельствует о глубокой древности его происхождения. 
   Известен мотив превращения в волка при надевании волчьей шкуры. Предполагалось, что при ее снятии происходило обратное превращение. Человек мог стать волкодлаком и благодаря колдовству. В литовском фольклоре подобных персонажей называли вилктаками. При этом считалось, что превращение осуществляется при надевании заколдованного пояса (приевита) или перешагивания (перекувыркивания) через пень в который был воткнут нож. Необходимо было произнести соответствующий заговор: "Именем дьявола, да стану я волком, серым, быстрым, как огонь".
   По поверьям, волкодлак, как и настоящий волк, нападал на людей и животных. В то же время известны рассказы о том, как заколдованный человек стремится преодолеть силу колдовства, не причинять вред никому. В этом случае он также отказывается есть сырое мясо.

Волосатка - По славянским  поверьям -домовиха, жена домового. Занимается хозяйством и всеми теми же делами что и домовой.

Волот (Ведёт) — великан-богатырь.
Волоты, по поверьям, — некогда населявшие землю гиганты- богатыри. Волотками могут называть курганы, которые считаются могилами древних исполинов и богатырей, «первонасельников и первопредков»: «Сии страшилища были великаны <...> то же, что у греков гиганты», — писал в конце XVIII в М. Чулков. По сообщению Ф. Буслаева, велеты или волоты, чудаки — < первобытные жители Сибири, от которых будто бы остались курганы» (Ирк.) <Буслаев, 1861>. М. Н. Макаров отмечает, что останками древних богатырей, «костьми богатырскими» иногда почитались ископаемые кости мамонтов: «В округе Переславля-Залесского один помещик употреблял плоскую Мамонтову кость вместо печной заслонки, добрые люди звали эту кость ребром Добрыни Никитича» < Макаров, 1838>. 
     В. Даль так характеризует связанные с волотами поверья: волот — «гигант, великан, могучан, магыт, могут, вёлетень (Юг), богатырь, человек необычайного роста, а иногда и силы. В волотах сказочных, в богатырях, сила соединяется с ростом и дородством: остатки их народ видит в костях допотопных животных, а в Сибири говорит, что целый народ ВОЛОТОВ заживо ушел в землю» <Даль, 1880>. 
   Хотя само название «волот» отмечено не повсеместно, образ исполина-богатыря — один из самых популярных в крестьянских поверьях и рассказах. В Орловщине «о первобытных людях сохранилось предание, что они были несравненно сильнее, долговечнее и больше ростом, чем теперешние. Отсюда такая приговорка: „Встарь люди были божики, а мы люди тужики, а познейские будут люди пыжики: двенадцать человек соломинку поднимать, так, как прежние люди поднимали такие деревья, что нонешним и ста человекам не поднять"» <Трунов, 1869>. Переславль «имеет предание о каком-то Васе Переславце, на которого если кто взглядывал, то никакая шапка не удерживалась на  голове: так этот Вася был высок ростом. В Тульской губернии подобный же богатырь вырывал под засеками столетние дубы с корнем и проч.» < Макаров, 1838>. Архангельские крестьяне полагали, что богатыри — «люди очень рослые и обладающие такой силой, что толпа обыкновенных людей на одного из них ничего не значит» (Еруслан Лазаревич взмахом метлы убивал целые тысячи войска). «Верование в таковых людей поддерживается и распространяется в народе посредством картин суздальской работы, которые можно найти в каждом крестьянском доме подле изображения святых. Случалось видать, во время хождения по крестьянским домам с крестом и святою водою, что к изображению Еруслана Лазаревича, прибитого близ святых икон, поставлена зажженная вос-ковая свеча» <Ефименко, 1877>.
    В поверьях и преданиях крестьян XX в. качества древних богатырей иногда приписываются современным героям. Так, в повествовании, записанном И. В. Карнауховой на Русском Севере, партизанского командира «зовут по-большевецкому — Мурат». «Этот Мурат в далеких краях родился, да нехорошей силы был. Как станет с товарищами на улицы баловаться, дак кого за руку хватит — тому рука вон, кого за ногу хватит — тому нога вон. Вот его к нам послали: „Пусть ты лучше, говорят, врага бьешь, чем свой народ портишь". И поставили его здесь самым главным полковником. Ну, а он хитер на выдумку, <...> возьмет борону большую, с солдатом летит да другой бороной покроется. Едут да стреляют. А их и не видать и не взять никак. Борона чепляется, дак и через землю пройдет и через пенье. Ну вот, всякому он был научен и такие дела знал, что к ночи и говорить не хочу» <Карнаухова, 1934>.

Вуивр, Вуивра. Франция. Король, или королева змей; во лбу - сверкающий камень, ярко-красный рубин; облик огненного змея; хранитель подземных сокровищ; можно увидеть летящим по небу летними ночами; обиталища - заброшенные замки, крепостях, донжоны и др.; его изображения - в скульптурных композициях романских памятников; когда купается, камень оставляет на берегу, и кто исхитрится завладеть рубином, станет сказочно богатым - получит часть подземных сокровищ, которые охраняет змей.

Вурдалак- (Врыколак, Вурколак и Вукод лак) (Россия, Богемия, Сербия, Албания, Черногория) - умерший  вампир, оборотень в славянской мифологии, человек- оборотень обладающий сверхъестественной способностью превращаться в диких животных, нередко промышляющий высасыванием крови из своих жертв как вампир.
                                       А.С.Пушкин "Вурдалак"

Трусоват был Ваня бедный:
Раз он позднею порой,
Весь в поту, от старха бледный,
Чрез кладбище шел домой

Бедный Ваня еле дышит,
Спотыкаясь, чуть бердет
По могилам; вдруг он слышит, -
Кто то кость, ворча, грызет

Ваня стал; -  шагнуть не может.
"Боже! - думает бедняк, -
Это верно кости гложет
Красногубый вурдалак.

Горе! малый я не сильный;
Съест упырь меня совсем,
Если сам земли могильной
Я с молитвою не съем."

Что же? Вместо вурдалака -
(Вы представьте Вани злость!)
В темноте пред ним собака
На могиле гложет кость.

Вытьянка - тоскующая душа непогребенных костей; "поющая кость" 
   Единственное известное упоминание о вытьянке находим в поверьях Костромского края: жители деревни Китовразово Галичского уезда слышат в Пасхальную ночь, как "воет вытьянка" - "это душа (или дух) непохороненных костей просит похоронить их".
    В этой же губернии считали, что "кость плачет" и в могилах невинно убитых.  Согласно крестьянским поверьям, душа нерогребенного живет возле тела, оберегая его, пока тело не будет предано земле. На тот  свет такую душу не пускают. "Тоскующая кость" - одно из воплощений "неупокоенного мертвеца" или его души.

Вальнясы - литовский черт. Кстреча с ним ничего хорошего человеку не несет. Он, как и все черти, существо зловредное, но бывает трусоват. Особено он боится молний и грома.Рассказ о том как люди вяльняса спасли. 
"Разыгралась как-то страшная гроза. Гром так и бил куда попало без жалости. Дождь как из ведра лил. Молнии все небо искрестили. Тут и постучался в избушку к старичкам прохожий, весь до нитки промокший. Добрые люди его приняли и обогрели. Пригляделись -  а это вяльняс! Ноздрей-то у него вовсе нет, зато ноги лошадиные. Перепугались старики и давай его святой водой кропить. Заверещал вальняс, просит: дайте, мол, от грома укрыться. И мешок денег в награду посулил. Научил он старичков: засуньте, дескать, меня в бутылку да заткните рябиновой пробкой. Упрашивает, а сам так и помирает со смеху. Согласились хозяева, сделали, как он велел.
    А когда небо прояснилось, выпустили старички вяльняса из бутылки, а он из за это одарил."

Гаруда  -в древнеиндийской мифологии (др.-инд. Garuda, «пожиратель») царь птиц, ездовое животное (вахана) Вишну. Вишну, второй бог троицы, возглавляющий брахманистский пантеон, ездит верхом либо на земле, которая заполняет собою моря, либо на спине Гаруды. Изображают Вишну синим, с четырьмя руками, держащим дубинку, раковину, диск и лотос. Гаруда- полугриф-получеловек, у него крылья, клюв и когтистые лапы хищной птицы, а туловище и ноги человечьи. Лицо у него белое, крылья ярко-алые, туловище золотое. В храмах Индии поклоняются  статуям Гаруды из бронзы или камня. В Гвалиоре была найдена статуя, изваянная более чем за сто лет до н.э. греком Илиодором, который поклонялся Вишну. 
           В "Гаруда Пурана"- одной из многих "Пуран", или преданий индуизма,- Гаруда подробно излагает происхождение Вселенной, солнечную сущность Вишну, ритуал его культа, родословную царей, происходящих от солнца и луны, содержание "Рамаяны" и многие менее важные темы, вроде сведений о стихосложении, грамматике и медицине. 
    В драме "Веселье змей", созданной в седьмом веке и считающейся творением некоего царя, Гаруда каждый день убивает и  пожирает одну змею (вероятно, очковую), пока князь-буддист не внушает ему добродетель воздержания. В последнем действии Гаруда возвращает к жизни многие поколения змей, которых он пожирал. Эггелинг, полагает, что это произведение, возможно, брахманистская сатира на буддизм. 
    Мистик Нимбарка, чьи годы жизни точно не известны, писал, что Гаруда- это спасенная навеки душа, равно как душами являются его корона, серьги и его флейта.
     В ведах Гаруда не упоминается, но в поздневедической литературе он отождествлён с Таркшьей, конём или птицей бога солнца (Таркшья - один из эпитетов Гаруды), и реминисценции солнечной природы Гаруды сохраняются в связанных с ним эпических и пуранических мифах. Гаруда - сын мудреца Кашьяпы и Винаты, дочери Дакши. Когда Гаруда родился, боги, ослеплённые сиянием, исходящим от его тела, приняли его за Агни и восславили его как олицетворение солнца (Мбх. I 20). Устойчивый мифологический мотив, соединённый с Гарудой, - его постоянная вражда со змеями (см. Наги), "пожирателем" которых он является (символическое воспроизведение борьбы солярного героя с его хтоническим противником). Этот мотив, в частности, лежит в основе легенды о похищении Гарудой амриты (восходящей к ведийскому мифу о похищении сомы орлом Индры; см. РВ IV 26, 27). Во время похищения Гаруда встречается в небе с Вишну. Вишну предлагает Гаруде дар, и Гаруда требует быть выше Вишну. Тогда Вишну помещает изображение Гаруды на своём знамени, но в ответ просит Гаруду быть его ездовым животным. Гаруда изображается существом с человеческим туловищем и орлиной головой, крыльями, когтями и клювом. Впервые изображения Гаруды появляются на индийских монетах 4-5 вв. В дальнейшем они становятся необходимой принадлежностью любого вишнуитского храма. От жены Уннати (или Винаяни) Гаруда имеет двух сыновей - Сампати и Джатаюса, однако по другим версиям, они дети брата  - колесничего солнца Аруны.

2)           В буддийской мифологической интерпретации Гаруды - огромные птицы, вечные враги наг. Движение их крыльев порождает бурю. Им не удавалось успешно бороться с нагами, пока аскет Карамбия не научил их тайной мантре (молитве) «аламбаяна», и после этого наги уже не могли скрыться от Гаруд. Считается, что иногда Гаруды могут принимать человеческий облик и в одном из своих прошлых рождений Шакьямуни был их царём. л. м. 2) В ламаистской мифологии Гаруда - второстепенный персонаж: в мистерии дам (в Тибете и в Монголии) появляется в жертвенном круге вместе с локальными хозяевами - духами гор. Гаруда как победитель змей (в буддийской иконографии изображается со змеей в клюве) имеет некоторые демоноборческие черты. В монгольском варианте сказания о Раме Гаруда, называемый «пожирателем драконов (лу) и хозяев земли (сабдаков)», преграждает дорогу демонам, похитившим Ситу. Вошедший в мифологию монгольских народов как царь птиц, он выступает в ней одним из гигантов, властелинов. Встречается монгольский сюжет, в котором божество Очирвани (Ваджрапани) перевоплощается в Гаруду для борьбы с лосуном.

3)          Популярный персонаж в фольклоре народов Центральной Азии и Южной Сибири (Хан Гаруди, монг. Хангарид, бурят. Хэрдиг, калм. heрд, алт. Кереде, тув. Херети, якут. Хардай). В число «трудных поручений», которые получает сказочно-эпический герой, входит поход к Гаруде, живущему в неслыханно далёких краях. Гаруда находится в постоянном конфликте со змеем, поедающим его птенцов (они иногда представляются антропоморфными: в виде прекрасных девушек). Гигантский змей (напр., Аврага Могой) выходит из океана в отсутствие Гаруды и нападает на его гнездо. Герой убивает змея, и благодарный Гаруда становится его чудесным помощником (ср. аналогичные сюжеты, связанные с птицей каракус или симург у тюркских народов).

Гиппогриф - в мифологии европейского средневековья, желая обозначить невозможность или несообразность, Вергилий говорит о попытке скрестить коня и грифа. Четырьмя столетиями позже его комментатор Сервий утверждает, что грифы или грифоны – это животные, у которых передняя часть туловища орлиная, а задняя - львиная. Чтобы подкрепить свое утверждение, он прибавляет, что они ненавидят лошадей. Со временем выражение «Jungentur jam grypes eguis» («скрещивать грифов с лошадьми») стало поговоркой; в начале шестнадцатого века Людовико Ариосто вспомнил его и придумал гиппогрифа. Пьетро Микелли замечает, что гиппогриф более гармоничное создание, даже чем крылатый Пегас.

     В «Неистовом Роланде» (IV,18) дано подробное описание гиппогрифа, словно бы предназначалось для учебника фантастической зоологии: 
автор энциклопеди Александрова Анастасия
Не призрачный под магом конь – кобылой
На свет рожден, отцом был его гриф;
В отца он птицей был ширококрылой, -
В отца был спереди: как тот, ретив;
Все остальное, как у матки, было,
И назывался конь тот – гиппогриф.
Рифейских гор пределы славны ими,
Далеко за морями ледяными *
(Перевод А.И.Курошевой)

     Интересно что за Рифейские горы имеются в виду, не Рипейские ли горы в мифологии славян, где находился светлый Ирий, ведь горы те как известно охранял грифон… 
       Первое упоминание этого странного животного обманчиво случайное (II, 37): «У Роны рыцаря увидел я, остановившегося крылатого коня». 
В других октавах описано изумление при виде летящего коня:

Глядит – хозяйская семья, в мгновенье
Сбежавшись, - кто в дверях, кто у окна, -
Как будто на комету иль затменье,
Взирает в небо, поражена.
И видит дева судное явленье,
И верит лишь с трудом глазам она:
Конь, видит, в воздухе летит крылатый;
Им правит всадник, облеченный в латы. *
(*Перевод Курошевой)

Гиппокампы - Гиппокамп - Hippocampus - в греческой мифологии водные кони из упряжки Нептуна (бога морей) с рыбным хвостом и перепончатыми лапами вместо передних ног с копытами.
В мозаичном искусстве гиппокампы часто изображались как гибридные животные с зеленой чашуйчатой гривой и придатками. Древние полагали, что эти животные были уже взрослой формой рыбы, которую мы называем "морским коньком".

Эта удивительная лошадь появляется в стихах Гомера как символ Посейдона, колесница которого была запряжена быстрыми лошадями и скользила по поверхности моря . Более поздние поэты и художники представляли лошадей Посейдона и других морских богов как гибрид лошади и рыбы.

Другие наземные животные с хвостом рыбы, которые появляются в греческом и этрусском искусстве, включают "Leokampos" (лев с хвостом рыбы), "Taurokampos" (бык с хвостом рыбы), "Pardalokampos" (леопард с хвостом рыбы), и "Aigikampos" (коза с хвостом рыбы). Последней была форма Козерога созвездия. Невероятные существа этого типа, считалось населяли Индийский океан.

Морской конь часто использовался в геральдике.

Гиртаблили – в шумерской мифологии - люди-скорпионы, обладавшие мощным ядовитым хвостом. Персонажи шумерских сказаний, которые охраняли небесные ворота,  куда никому, кроме Солнца, не полагалось заходить.
         Лишь храбрый Гильгамеш не побоялся этих чудовищ. Этому герою смерть была не страшна, потому что он всегда мог воспользоваться «травой бессмертия», доставшейся ему от вавилонского мудреца Пирнапиштима.

Вот что говорится в «Эпосе о Гильгамеше»:
«…Гора называлась Машу.
И когда подошёл он к Машу,
Те, что блюли ежедневно солнечный выход и возвращение, - 
Головы их касался свод небесный,
И внизу их грудь доходила до ада, -
Люди-скорпионы хранили двери,
Вид их был смерть, и взор был ужасен.
Страшный блеск их опрокидывал горы!
При выходе и при возвращении блюли они солнце.
Он их узрел, Гильгамеш, и от испуга
И от тревоги лицо его омрачилось.
Он собрал свои мысли, и склонился пред ними
Человек-скорпион, жене своей крикнул:
«Тот, кто подходит к нам, тело его, как тело бога».
Женщина-скорпион отвечает мужу:
«Бог он двумя третями, человек лишь одною».
Гильгамеш говорит человеку-скорпиону:
«Знаешь ли ты, где Ут-напиштим, мой отец, обитает.
Он, возросший в собранье богов и вечную жизнь обретший?»
Человек-скорпион отверзает уста, говорит Гильгамешу:
«Нет никого, Гильгамеш, кто прошёл бы такою дорогой,
Нет никого, кто прошёл бы сквозь эту гору.
Мрак там глубок, и нет там света
Ни при выходе солнца, ни при его возвращенье.
Но иди, Гильгамеш, не медли в горных воротах,
Здравым и невредимым да хранят тебя боги!»
Человек-скорпион кончил, вошёл Гильгамеш в пещеру,
Ночною дорогой солнца час двойной он проходит,
Мрак там глубок, и нет там света,
Позади себя ничего он не видит.
Восемь часов идёт, и дует северный ветер,
Десять часов идёт, выходит навстречу солнцу,
На двенадцатый час разлилось сиянье.
Деревья богов он увидел, к ним путь направил,
Яблоня гнется под плодами.
Повисают гроздья, которые видеть отрадно,
На лазоревом камне выросло райское дерево,
И на нём плоды совершенны для взгляда.
Между них изумруды, рубины, яхонт.
И кошачий глаз, и лунный камень…»

(«Эпос о Гильгамеше» (О всё видавшем) Перевод Н. Гумилёва)

Глашаны - в фольклоре жителей острова Мэн фейри, дальние родственники гремлинов. Их любимое занятие намагничивать камни на обочинах дорог Машины, которые проезжают мимо таких камней, съезжают на обочины, несмотря на все усилия водителей. Довольные глашаны разражаются смехом и убегают.

Глейстиг  - В шотландском фольклоре фейри, наполовину женщины, наполовину козы. Глейстиги бывают как добрыми, так и злыми. Добрые глейстинги заботятся о детях и стариках, присматривают за домашними животными, чтобы отблагодарить глейстинга, достаточно вечером выставить на порог блюдце с молоком. Злые глейстиги кровожадны и смертельно опасны для людей. У них женские головы и туловища, а вместо ног - козлиные копыта, скрытые длинными зелеными платьями. Эти платья расшиты золотыми нитями, а сами женщины настолько красивы, что редкий смертный сумеет устоять и не поддаться, когда его пригласят потанцевать. Тот кто принимает приглашение от глейстига, уже не жилец на этом свете: из него выпьют всю кровь. Все глейстиги, и добрые, и злые, умеют летать и способны передвигаться по воде как по суше.

Гоблин - В английской мифологии существа,  похожие на людей, но безобразные и злобные. Их дом – подземные пещеры, туннели , так же они селятся в людских домах или в дуплах деревьев. Гоблины -  говорят , так же любят жить под каменными мостами. Ходят гоблины в надвинутых на глаза колпаках. Маленькие, скрюченные  с  несоразмерно крупными головами,  ногами и руками, у них щелястые головы и ненасытные пуза. Головы у гоблинов тверже  камней. Маленькие уродцы жили в грязи и ужасе.  На Хэллоуин они, как правило, принимают обличье уродливых животных и пугают людей. 
     Гоблин - общий термин, который применяется или к самым уродливым фейри, или к определенным существам, с определенными функциями.
     По  некоторым традициям считается, что слово гоблин происходит от Gob или Ghob, Король гномов, подчиненных, которого назвали Ghob-lings.
    Однако, согласно "Краткому Оксфордскому Словарю  английского языка" имя, вероятно, получено из Англо-норманнского (средневековый латинский gobelinus), который является, вероятно, уменьшительным Gobel, имя, связанное с домовым духом. Гоблин также связан с французским lutin.

      Легенды описывают гоблинов в основном, как малоросликов, около 30 см и покрытых лохматыми пучками шерсти или черных/серых волос. Гоблины обычно носят темные ткани и высокие шапки, подобно гномам. Они могут оборачиваться в животных, но не в самих животных, а просто быть похожими на них. У гоблинов густые брови, часто сросшиеся на носу,  их рот заполнен пожелтевшими, изогнутыми зубами. Гоблины женского пола упоминаются как "ведьмы" или "старая карга". Сказано, что они подражают человеческим поступкам но пародийным способом, выкручивая человеческие ритуалы и культуру, показывая все самое плохое и неприглядное.  В современной культуре, в наши дни принято изображать гоблинов с зеленой кожей. На самом деле нет никакой подоплеке этой традиции. Это современные выдумки.  Гоблины главным образом невидимы для людей, но их ощущают домашние животные.  Они могут наслать кошмары сотканные из паутинки, вставив их в ухо спящего человека. 
     Гоблины находятся в состоянии войны с феями. В некоторых кругах гоблины, как полагают, являются кузенами гномов, за исключением того, что гномы умны, и никто не стал бы путать их с гоблинами.
    Гоблины - большие шутники и известны тем, что могут перестроить что то в доме, переставить мебель, запутать гриву у лошадей, ударять по горшкам и кастрюлям, наводя шум, прятатья одежду спящих людей, стучать в двери и стены, и даже вскапывая могилы, чтобы рассеять кости. Гоблинам нравится заимствовать лошадей и кататься на них всю ночь. Если лошадь на утро усталая это говорит о том, что гоблин скакал на ней всю ночь.

    Женщины гоблиыа крадут человеческих младенцев, заменяя их своими уродливыми младенцами (подмененные дети - подменыши). Подмененные дети иногда известен как "чурбаны".
   Гоблины как и гномы иногда занимаются горным делом. Их шахты ведут глубоко под землю, где они стучат своими кирками и молотками. Некоторые шахтеры слышат эти звуки и примечают это как признак удачи, полагая, что эти звуки указывают на присутствие богатых месторождений руды. Другие полагают, что  это Кобольды или Стуканцы, которые подражают шахтерам, чтобы одурачить их. Иногда их шутки становились смертельными, чтобы избежать этого, шахтеры частенько оставляли еду для гоблинов.
   Гоблины не являются действительно злыми существами. Хотя у них, нет никакого собственного морального кодекса, они часто счастливо проводят жизнь в человеческом доме, подобно домовым духам Брауни. Но будучи скупыми и ленивыми, по больше части, они живут в домах людей, наводя беспорядок.
    Английские фейри любят жить в домах, где они создают проблемы людям. Другие гоблины живут прямо в шахтах, где они ищут сокровища. Прочие, могут жить в пещерах всю свою жизнь и не искать особых приключений.

    Как элементалии, гоблины схожи с гномами и связаны с Земной стихией, а так же со Смертью. Гоблинам приписывают и связь с огнем, так как они могут создавать некоторые огненные элементы.

Гомункулус (лат. homunculus, homonculus – человечек), по представлениям средневековых алхимиков, существо, подобное человеку, которое можно получить искусственно (в пробирке). Анималькулисты (биологи 17-18 вв., ошибочно считавшие, что в сперматозоиде преобразован сформировавшийся организм и развитие зародыша сводится лишь к его увеличению в размерах, сходны с Овистами) считали, что Гомункулус – маленький человечек, заключенный в сперматозоиде, и при попадании в материнский организм лишь увеличивается в размерах.
Овисты выражали почти те же взгляды, расходясь лишь в том, что взрослый организм предобразован не в сперматозоиде, а в женской половой клетке – яйце.
Возможно по своему искуственному происхождению схож с глинянным големом.
      Изначально термин был использован алхимиком Парацельсом. Когда-то он утверждал, что создал маленького человека, которого назвалгомункулом. Существо должно было быть ростом не больше, чем 12 дюймов высотой, делать работу, которую обычно делает голем. Однако, после некоторого времени гомункул убегал от создателя. Рецепт изготовления гомункула состоял из кожи, костей, спермы человека, а так же фрагментов кожи и волосы любого животного, с которым гомункул будет гибридом. Все это должно было быть закопано в землю. Затем место удобрялось конским навозом в течение сорока дней, где в течении времени сформируется эмбрион.
       Есть также другие разновидности гомункулов, упомянутые другими алхимиками. Для создания одной такой разновидности требовалось использование мандрагоры, потому что форма ее корня напоминает фигурку человека.  Корень должен был быть сорван на рассвете, в пятницу утром, затем его надо было вымыть и "напитывать" молоком и медом. В некоторых предписаниях говорилось что вместо молока надо использовать кровь. После чего этот корень полностью разовьется в миниатюрного человека, который смог охранять и защищать его владельца.

       Третий метод изготовления гомункула описан доктором Дэвидом Кристиэнусом в университете Гиссена в 18 в. Надо было взять яйцо, отложенное черной курицей, проткнуть крошечное отверстие через раковину, заменить часть белка человеческой спермой, запечатать отверстие пергаментом и похоронить яйцо в экскрементах, в первый день мартовского лунного цикла. Миниатюрный гуманоид появился бы из яйца после тридцати дней. Такой человечек питается семенами лаванды и земляными червями и защищает своего создателя.
       Термин гомункул позже был использован в концепции о рождении. В 1694 Николас Хартсоекер обнаружил "простейших животных" в сперме людей и животных. Некоторые утверждали, что сперма и была фактически "маленьким человеком" (гомункулом), который был размещен в женщине для последующего роста в ребенка; позже эти простейщие животные - гомункулы стали известными как сперматозоиды.

Гаргулья - плод средневековой мифологии. Слово «гаргулья» происходит от старофранцузского gargouille - глотка, и своим звучанием имитирует булькающий звук, возникающий при полоскании горла. Первые гаргульи еще XII-XV в. устанавливались около водостоков, в качестве направляющей для воды. Совмещалось полезное, красивое и тайное. В XVIII-XIX веках большинство гаргулий уже заменили свинцовыми водосточными трубами. Утратив полезную функцию, гаргульи превратились просто в элемент декора зданий.
Химеры еще одно из имен гаргулий. Они назывались так из-за явной аналогии подобного чудовища придуманного в Греции. Там химерой называлось мифическое существо с головой льва, туловищем козы и змеиным хвостом, однако внешне средневековые гаргульи - химеры не имеют с ней ничего общего. Гаргульи восседающие на фасадах католических соборов представлялись двойственно. С одной стороны они были как древние сфинксы охранными статуями, способными в момент опасности оживать и защищать храм или особняк, с другой стороны, когда их размещали на храмах этим показывалось, что из этого святого места бежит вся нечисть, так как она не может вынести храмовой чистоты. Часто в них воплощали человеческие грехи, от которых пытаются избавиться люди. Химеры становились как бы иллюстрацией для неграмотных людей всех человеческих страстей и тех демонов, которые могут терзать падшие души. Гаргульи изображались по-разному. Не было какого-то единого эталона как и у сфинксов. Но общие черты конечно присутствовали. Например, они могли выглядеть как обычные большие кошки или собаки, но с особыми острыми крыльями как у летучих мышей, или в виде какого-то человекоподобного беса-демона, так же с крыльями. летучих мышей, козлиными рожками или змеиными головами, лебедиными шеями или орлиными когтями.

Крылатость гаргулей была одним из обязательных атрибутов, так как они всегда сидели на крышах или фасадах зданий, довольно высоко и добраться до своих мест обитания, могли лишь с помощью крыльев. Намного реже встречаются некрылатые гаргульи, которых довольно мало.
Самые известные каменные химеры проживают конечно во Франции, на готическом соборе Нотр-Дам де Пари – Собор Парижской Богоматери. При чем они настолько персонифицированы, что некоторые имеют даже собственные имена. Философ, Монахиня и т.д. Гаргульи, как архитектурное украшение были вынуты из глубин древности очень известным направлением в искусстве как готика. Именно католические храмы и соборы по всей Европе в готическом стиле были облеплены каменными химерами. Подобные статуи считаются непременным атрибутом готического стиля, которые присущи только ему. Часто гаргульями украшали обычные особняки и дома. Они в виде конька стерегли зданий или сидели около водостоков. Каменные чудовища в большинстве своем украшали  именно католические соборы

Гримтурсы - скандинавская мифология (Хримтурсы)-  ледяные гиганты. Ведут свой род от великана  Имира .Они первыми населяли мир, предшественники не только людей, но и богов.Первый гримтурс или как их еще называют. Инеистый великан, появился на свет из брызг мирового океана. Инеистые великаны наделены великой мудростью. Бельторн дает богу Одину магические руны: впоследствии Один советуется с головой великана Мимира и черпает мудрость из медового источника, которым владеет великан. От Гримтурсов - инеистых великанов ведут свой род йотуны и тролли. 
   Так же в европейском фольклоре есть гримтурсы это - ледяные гиганты живущие  в горах. Очень опасаются расколоться при падении с горы? так как им это грозит смертью.

    Грифон - крылатые чудовища с львиным туловищем и головой орла, стражи золота в разных мифологиях. Грифоны, грифы , в греческой мифологии чудовищные птицы с орлиным клювом и телом льва; они. - «собаки Зевса» - стерегут золото в стране гипербореев, охраняя его от одноглазых аримаспов (Aeschyl. Prom. 803 след.). Среди сказочных обитателей севера - исседонов, аримаспов, гипербореев, Геродот упоминает и Грифонов (Herodot. IV 13). 
Свои грифоны есть и в славянской мифологии. В частности известно, что они  охраняют сокровища Рипейских гор. От  крика Грифона вянут цветы и жухнет трава, а если есть кто живой то все  мертвыми падают.

Глаза у грифона с золотым отливом. Голова по размеру напоминала голову волка с огромным устрашающего вида клювом в фут длинной. Крылья со странным вторым суставом, чтобы удобнее было их складывать. 
    В славянской мифологии  все подходы к Ирийскому саду , Алатырской горе и  яблоня с золотыми яблоками.стерегут грифоны, василиски.  Кто эти золотые яблочки   попробует - тот получит вечную молодость и власть над Вселенной.   А саму  яблоню с золотыми яблоками стережет дракон Ладон. Ни пешему, ни конному нет сюда   прохода.
   Грифон был известен еще в Египте  3300 г. до н.э и является возможно еще более древним. Плини полагал, что Грифон прибыл из Северной России; Аешилус думал, что они произошли в Эфиопии; и Балфинч написал, что их родной страной была Индия. Геродот сказал, что легенды о Грифонах прибыли из Issedonians, который жил вне Уральских Гор. 
    Аелиэн сказал, что крылья Грифона были белыми, а их шеи расцвечены синими перьями. Когти Грифона были особенно ценны, поскольку считалось что они могли изменять цвет в присутствии яда, поэтому их следовало класть в сосуды для питья правителей.

Поскольку льва считали "Королем животных" и орла "Королем Воздуха", Грифон был особенно влиятельным и величественным существом.

Классические и геральдические Грифоны - мужчского и женского вида. "Мужской" Грифон, названный Кейхонг, в единственной английской геральдическая рукописи, является аномалией, которая принадлежит строго последней фазе английской геральдики: см. ст. Геральдический грифон

  Гуль, Гул, Гули (ghul ) в мусульманской мифологии - злой дух -, джинни- оборотень, обитает по поверью в Средней и Малой Азии, в пустыне, подстерегая одиноких  путников, убивая и пожирая их, потому как питается только свежей мертвечиной, а в пустыне  такой пищи не особо много. Имеет вид страшного чудовища, но иногда является путникам в образе женщины. Существо также охотится на маленьких детей, ест мертвых и грабит могилы. Из-за последней привычки слово гуль  иногда используется применительно к обычному человеку, промышляющему грабежами могил. Термин был также использован, чтобы описать каннибалов.

Представления о Гули восходят к домусульманским мифологическим представлениям древних арабов; они упоминаются, в частности, в поэме Тааббаты Шаррана (6 в. н. э.). Образ Гули получил широкое распространение в фольклоре. Мужской аналог Гули носит название "кутруб".
У гули голова кошачья, 
А на лице ее дурном 
Блестят бесовские два глаза, 
А ноги - как у недоноска, 
Спина же у нее - собачья...

Гурии - хурии (араб. hur, «черноокие»),в мусульманской мифологии  - обитальницы Рая, вечно юные и ослепительно красивые девы. Они становятся женами погибших героев и просто достойных людей. (По своим функциям очень схожи со скандинавскими валькириями)

     Вместе с праведниками населяющие джанну (рай). В Коране Гурии называются «супругами чистыми» (2: 23, 3:13, 4:60), т. е. лишёнными как телесных, так и духовных недостатков. Их не коснулся ни человек, ни джинн (55:56, 74). Сравнимые красотой с яхонтами и жемчугами, они сокрыты в шатрах; «и сделал их (аллах) девственницами, мужелюбящими, сверстницами» 
     Комментаторы указывают, что Гурии предоставляются в качестве супруг обитающим в раю праведникам на сроки, зависящие от числа благочестивых поступков последних, причём Гурии всегда остаются девственницами. Земные супруги, если они вели праведную жизнь, также живут в раю со своими мужьями. При этом супруги небесные имеют тот же возраст, что и праведники. Согласно комментарию ал-Байдави, им всем по 33 года.
    Многие комментаторы толкуют коранические термины «супруги», «пир» и другие как метафоры, знаки райских блаженств. Позднее предание описывает Гурий как существ, созданных из шафрана, мускуса, амбры и камфары. Они почти прозрачны и благоуханны, живут во дворцах, украшены драгоценностями. На груди у каждой написано имя аллаха и имя её супруга.

Дворовой - Домашний дух, обитавший во дворе у древний славян 
    Различались два вида домовых. Одним был доможил , обитавший в углу за печью, вторым считался дворовой, живший вне избы (иногда черты того и  другого объединялись в одном образе). 
     Дворовой являлся покровителем домашнего скота. Тем неменее, его относили к злым духам и сближали по природе с овинником или банником. Вописании дворового соединились традиционные черты домового и свойства   оборотня,   взятые   из   христианской демонологии. Внешне дворовой описывался похожим на человека, но с куриными, козлиными или кошачьими ногами. Это не случайно. Любимым животным дворового являлись кошка или кот. Отожествление дворового и кошки видно из следующей загадки: "Как у нас-то дворовой ходит с чёрной   головой,   носит шубку бархатну, у него-то глаза огненные, нос курнос, усы торчком, утки чутки, ножки прытки, кохти цепки. Днем на солнышке лежит, чудны сказки говорит, ночью бродит,   на охоту ходит". Иногда дворовой предстает в сложном образе чудовища: "Немного кошки побольше. Да и тулово похоже на кошкино, а хвоста нет. Голова как у человека, нос горбатый-прегорбатый, глаза большущие, красные, как огонь, а над ними брови черные, большие, рот широкущий, а в нем два ряда черных зубов, язык красный и шероховатый, руки как у человека, только кохти   загнутые.   Весь Оброс шерстью, вроде как серая кошка, а ноги человеческие". Встречаются так же описания дворового, где он похож на змею с петушиной головой и гребнем. По ночам он мог принимать облик хозяина дома. 
     Местопребыванием дворового являлась специально подвешенная     сосновая или еловая ветка с густо разросшейся хвоей ("ведьмина метла"'). 
   Связанные с дворовым обычаи носили охранительный характер: запрещалось оставаться на ночь как в бане, так и в овине; на двор не разрешалось пускать посторонних животных, поскольку дворовой мог принять их облик . 
   Поскольку дворовой являлся ночным Существом, он не любил ничего светлого. Поэтому при покупке белой лошади ее вводили во двор задом или через овчинную шубу, разостланную в воротах. 
    Предполагалось, что временами дворовой начинает пакостить, мучить домашних животных. Тогда прибегали к помощи домового или вешали в конюшне (в хлеве) убитую сороку. Считалось, что она отпугнет злого духа. Дворового всегда старались умилостивить многочисленными подношениями. По большим праздникам ему оставляли угощение, при переезде на новое место почтительно приглашали последовать за семьей так же как и домового.
            Как ни просто деревенское хозяйство, как ни мелка, по-видимому, вся обстановка домашнего быта, но одному домовому-доможилу со всем не управиться. Не только у богатого, но у всякого мужика для домового издревле полагаются помощники. Их работа в одних местах не считается за самостоятельную и вся целиком приписывается одному "хозяину". В других же местах  умеют догадливо различать труды каждого домашнего духа в отдельности. Домовому-доможилу приданы в помощь: дворовой, банник, овинник (он же и гуменник)и шишимора-кикимора; лешему помогает полевой, водяному - ичетики и шишиги вместе с русалками.
                Дворовой-домовой получил свое имя по месту обычного жительства, а но характеру отношений к домовладельцам он причислен к злым духам, и все рассказы о нем сводятся к мучениям тех домашних животных, которых он невзлюбит (всегда и неизменно дружит только с собакой и козлом). Это он устраивает так, то скотина спадает с тела, отбиваясь от корму; он же путает ей гриву, обрезает и общипывает хвост и проч. Это для него всякий хозяин на потолке хлева или конюшни подвешивает убитую сороку, так как дворовой-домовой ненавидит эту сплетницу птицу Это его, наконец, стараются ублажать всякими мерами, предугадывая его желания, угождать его вкусам не держать белых кошек, белых собак и сивых лошадей (соловых и буланых он тоже обижает, а холит и гладит вороных и серых). Если же случится так, что нельзя отказаться от покупки лошадей нелюбимой масти, то их вводят во двор, пригоняя с базара не иначе, как через овчинную шубу, разостланную в воротах шерстью вверх. С особенным вниманием точно так же хозяйки ухаживаю г около новорожденных животных, зная, что дворовой не любит малышей и может либо изломать, либо и вовсе задушит. Поэтому таких новорожденных и стараются всегда унести из хлева и поселяют в избе вместе с ребятами, окружая их таким же попечением, принесенного сейчас же суют головой в устье печи, или, как говорят, "водомляют" (сродняют с домом) На дворе этому домовому не подчинены, одни только куры , у них нмеется свои бог.
       При6егая к точно таким же мерам умилостивления дворового, как и домового-доможила, люди не всегда, однако, достигают цели и дворовой точно так же то миролюбив, то, без всяких видимых поводов, начинает проказить, дурить, причиняя постоянные беспокойства, явные убытки в хозяйстве. В таких случаях применяют решительные меры и вместо ласки и убеждений вступают с ним в открытую борьбу и нередко в рукопашную драку.
По вологодским местам, крестьяне, обезумевшие от злых проказ дворовых, тычут навозными вилами в нижние бревна двора с приговором "Boтi тебе, вот тeбe за то то и вот это" . По некоторым местам (например, в Новгородской губернии) догадливый и знающий хозяин запасается ниткой из савана мертвеца, вплетает ее в треххвостую ременную плеть и залепляя воском. В самую полночь, засветив эту нитку и держа ее в левой руке, он идeт во двор и бьет плетью по всем углам хлева и под яслями авось как-нибудь попадет в виновного.
             Нередко домохозяева терпят от ссор, какие заводят между собой соседние дворовые, - несчастье, которое нельзя ни отвратить, ни предусмотреть . В Вологодской губернии (в Кадниковском уезде Васьяновской волости) злой "дворонушко" позавидовал своему соседу, доброму "дворовушке", в том, что у того и коровы сыты, и у лошадей шерсть гладка и даже лоснится. Злой провертел дыру в чане, в котором добряк-дворовой возил в полночь с реки воду. Лил добряк, лил воду в чан и все ждал, пока она сровняется с краями, да так и не дождался и с горя на месте повис под нижней тубои лошадки, ледяной сосулькой в виде "маленького человека в шерсти". 
Оттуда же (из-под Кадникова) получена и такая повесть (записанная в деревне Куропской как событие 80-х голов прошлого столетия)
"Жила у нас старая девка, незамужняя, звали ее Олькой.  Ну, все и ходил к ней дворовушко спать по ночам и всякий раз наплетал ей косу и наказывал "Если ты будешь ее расплетать, да чесать, то я тебя заломаю" Так она и жила не чесала и не мыла головы, и гребня у себя не держала. Только выдумала она выйти замуж, и когда был девичник, пошли девки в баню и ее повели с собой, незамужнюю, старую девку, невесту. В бане стали ее мыть. Начали расплетать косу и долго не могли ее расчесать, так закрепил ее дворовушко.  На другое утро надо было венчаться  - пришли к невесте, а она в постели лежит мершая, и вся черная. Дворовушко ее и задавил"
Не только в трудах и делах своих дворовои похож на домового, но и внешним видом oн  ничем не отличается (так же похож на каждого живого человека, только весь мохнатый). Затем все, что приписывают первому, служит лишь повторением того, что говорят про второго. И примечательно, что во всех подобных рассказах нет противоречий между полученными из северных лесных губерний и теми, которые присланы из черноземной полосы Великороссии (из губерний Орловской, Пензенской и Тамбовской). В сообщениях из этих губернии замечается лишь разница в приемах умилостивления: здесь напластывается наибольшее количество приемов символического характера, с явными признаками древнейшего происхождения. Вот, например, как дарят дворового в Орловской губернии: берут разноцветных лоскутков, овечьей шерсти, мишуры из блесток, хотя бы бумажных, старинную копейку с изображением коня, горбушку хлеба, отрезанную от целого каравая, и несут все это в хлев, и читают молитву:
- Царь дворовой, хозяин домовой, суседушко-доброхотушко! Я тебя дарю-благодарю: скотину прими - попой и накорми.
          Этот дар, положенный в ясли, далек по своему характеру от того, который подносят этому же духу на севере, в лесах, - на навозных вилах или на кончике жесткой плети.
          Дворовые обязательно полагаются для каждого деревенского двора, как домовой-доможил для каждой избы, и банники для всякой бани, овинники или гуменники для всех без исключения риг и гумен (гумен, открытых со всех сторон, и риг, прикрытых бревенчатыми срубами с непротекающими крышами). Вся эта нечисть - те же домовые, отличные лишь по более злобным свойствам, по месту жительства и по затейным проказам.

Демоны Океании – чудовища, приносящие беду людям: они могут принимать облик гигантских людей, животных, деревьев, причём умеющих ходить.
«…Вдруг он увидел, что к деревне медленно движется огромное дерево. Оно выглядело очень грозно. Мальчик испугался и с криком бросился в деревню.
Собрались мужчины. Они… решили срубить дерево прежде, чем оно дойдёт до Онгари и раздавит дома, убьет людей, свиней и собак… все вместе, взяв каменные топоры, пошли рубить корни дерева.
Мужчины трудились изо всех сил два дня и ещё один день. За это время дерево подошло почти к самой деревне. Наконец могучий ствол покачнулся и со страшным шумом повалился на землю.
Пока дерево раскачивалось туда и сюда, с него осыпались плоды. Те, что упали в море, стали первыми морскими рыбами. А те, что попали в реку, превратились в первых речных рыб…»

Дженни Зелёные Зубы принадлежит к особой разновидности детских боуги в английском фольклоре – так называемым багам. Фейри-баги обычно очень дружны с родителями маленьких проказливых детей, отгоняют малышей от опасных мест и не разрешают слишком сильно шалить. Нередко родственники пугают детей багами, заставляя своих отпрысков проявлять больше послушания.
Сами Дженни относятся к водяным фейри. Их внешний облик может показаться довольно устрашающим – длинные влажные волосы, распущенные по плечам, большие зелёные клыки, торчащие изо рта, и очень острые блестящие когти.
        Согласно легендам, Дженни могут похитить детей, если те часто играют неподалеку от воды, и утащить на самое дно. О приближении Дженни обычно свидетельствует зеленоватая пена, неожиданно появившаяся на спокойной поверхности пруда или другого водоёма. Обычно опасность подстерегает детей, которые бегают по мелководью босиком.
Дженни не обязательно топят малышей – нередко они до крови царапают им ноги своими острыми когтями или просто пугают своим ужасным внешним видом, внезапно высунувшись из воды по пояс и заскрипев огромными зубами.

Дибен - Об этих огромных птицах повествуют сказки и мифы многих народов мира. Известна такая у бурят. Она - иссиня - черная, зовется Дибэн. Птица эта так велика, что, когда садиться на гору, концы опущенных крыльев достигают земли. Однажды, рассказывает бурятский эпос "Нэсэр", удалось меткой стрелой отсечь перо чудовищной птицы. И перо это едва перевезли на телеге, запряженной тремя лошадьми! автор энциклопеди Александрова Анастасия
    Питается Дибэн мясом. Но напрасно пытаться приманить ее свежей убоиной домашнего скота или дикого зверя: Дибэн предпочитает есть мясо человека.

Див - Демонический персонаж восточнославянской мифологии. Упоминается в средневековых поучениях против язычников. Русский див воспринимается как человекообразное или птицеобразное существо. 
   Исследователи не пришли к единому мнению о происхождении слова "див". С одной стороны, его связывают со словом "диво" -  с другой -с прилагательным "дивий" - дикий. Кроме того, с корнем "див" связано индоевропейское обозначение Бога. Отголоски последнего значения есть в эпизодах "Слова о полку Игореве", где выражение "връжеся див на землю" воспринимается как предвестие несчастья. Возможно, в названии "див" есть и функциональная близость с иранским дэвом, отрицательным персонажем, встречающимся в фольклоре и мифологии. 
    Див отвращал людей от опасных дел, появляясь в виде невидали. Увидав его и удивившись, люди забывали о том неправедном деле, которое хотели совершить. У поляков его называли ЕСИЗНИК («Есть и зник», есть и пропал), то есть бог-видение. О Диве упоминает «Слово о полку Игореве». Увы, ему не удалось отвратить Игоря от опасного дела, хоть он и «кыхал» на верху дерева.

Дини ши - В ирландском фольклоре существа, которые, по преданиям когда-то были богами, потом стали витязями, которые ни в одной битве не потерпели поражения, а под конец превратились в фейри. Дини ши - типичные героические фейри: они ведут образ жизни средневековых рыцарей, проводят время в пирах и сражениях. Эти фейри могут по желанию менять облик -- порой становятся ростом с взрослого человека и даже выше, а порой словно превращаются в детей. Обитают они под землей или под водой. Между прочим, по свидетельству К.Бриггс, подводные дини ши считаются падшими ангелами, которые слишком хороши для ада: Некоторые пали на сушу и остались на ней, задолго до появления человека. как первые земные боги, а другие рулмули в море». 
автор энциклопеди myfhology.narod.ru Александрова Анастасия
Сказка гласит, что один юноша вышел как тo в море на лодке и тут увидел дини ши, летевших над водой так низко, что вода под ними расступалась, обнажая дно. Они подлетели к лодке и принялись кружить над ней, явно получая удовольствие от происходящего. Юноша слышал их серебристый сиех. Между тем лодка опасно раскачивалась, кренилась все сильнее. Наконец фейри надоело мучить рыбыка: огромным облаком они взлетели в небеса. Юноша лишь успел заметить что облако cocтoит из громадного количества ухмыляющихся, ежесекундно меняющих свой цвет лиц.

Домовой - в славянской мифологии домовые духи. В старых домах живет множество разных духов. Одни - это души прежних хозяев, другие  - просто приблудные духи, обычно безобидные.  Домовой - дух добрый, он рачительный хозяин, помогающий дружной семье. Иногда вредничает, шалит, если ему что не по нраву. Заплетает полюбившимся лошадям гривы, а нелюбимых изводит. Все домовые духи служат ему, и если не поладить с домовым, то не  будет житья. Духи предков чтились так же под другим именем "чурила" или "щур". В случае какой либо беды в старину говорили :" Чур, меня защити" 
А особенно беда, ежели в доме заведутся навии - духи враждебных мертвецов, а то и упыри, приползшие с кладбища. Но спи враги оставляют в покое дома, где живут «дзяды»,   домовые, добрые духи предков, покровительствующие своим потомкам. Потому домовому оставляют в укромном уголке, на загнетке, - кашу, в курятнике вешают «урошный» камень с дырочкой (для куриного бога) и приговаривают: «Хозяин-батюшка,  прими нашу кашу! И ешь пироги, наш дом береги!»  Домового также называют «Доброжилом», «Доброхотом» и   даже (в Вологодской области) «Кормильцем». На  русском Севере его зовут «Суседком», «Батанушком». Если он  не ладит с хозяином, то его именуют  «некошном». автор энциклопеди Александрова Анастасия
   Строительство дома было для древних славян исполнено глубочайшего смысла, ведь человек при этом уподоблялся Богам, создавшим Вселенную. Вот как, например, выбирались деревья. Не годились скрипучие, ибо в них плачет душа замученного человека, не годились засохшие на корню - в них нет жизненных сил, а значит люди в доме  станут болеть. Срубая деревья, языческий славянин винился перед древесными душами, изгоняемыми из стволов, а сам подолгу постился и исполнял очистительные обряды. Но древний славянин все-таки не был до конца уверен, что срубленные деревья не начнут ему мстить, и чтобы обезопасить себя приносил так называемые "строительные жертвы". Череп коня или быка закапывался под красным(восточным) углом дома, в котором помещались резные изваяния богов, а позже - иконы. А из души убиенного животного собственно и возникал  Домовой. 
  Домовой устраивался жить в подполье, под печью. Он представлялся в виде маленького старичка, похожего  лицом на главу семьи. По нраву он - вечный хлопотун, ворчливый, но заботливый и добрый. Люди старались  поддерживать с Домовым добрые отношения, заботиться о нем как о почетном госте, и тогда он помогал содержать дом в порядке и предупреждал о грозящем несчастье. Переезжая из дома в дом, Домового всегда с помощью заговора приглашали переехать вместе с семьей.

В славянской мифологической традиции считалось что домовые подчиняются Богу Яриле и его отцу - Велесу. 
Представлялся он так же часто в виде человека, на одно лицо с хозяином дома, или как небольшой старик с лицом, покрытым белой шерстью, и т. п. Тесно связан с благополучием дома, особенно со скотом: от его отношения, доброжелательного или враждебного, зависело здоровье скота. Некоторые обряды, относящиеся к Домовым, ранее могли быть связаны со «скотьим богом» Велесом, а с исчезновением его культа были перенесены на Домового. Косвенным доводом в пользу этого допущения служит поверье, по которому замужняя женщина, «засветившая волосом» (показавшая свои волосы чужому), вызывала гнев Домового - ср. данные о связи Велеса (Волоса) с поверьями о волосах.  Различались два вида Домовых - доможил (ср. упоминание беса-хороможителя в средневековом «Слове св. Василия»), живший в доме, обычно в углу за печью, куда надо было бросать мусор, чтобы «Домовой не перевёлся» (назывался также доброжилом, доброхотом, кормильцем, соседушкой), и дворовый, часто мучивший животных (Домовой вообще нередко сближался с нечистой силой). По поверьям, Домовой мог превращаться в кошку, собаку, корову, иногда в змею, крысу или лягушку. Домовыми могли стать люди, умершие без причастия. Жертвы Домовым (немного еды и т. п.) приносили в хлев, где он мог жить. По аналогии с именами женского духа дома (маруха, кикимора) предполагается, что древнейшим названием Домового могло быть Мара. Сходные поверья о духах дома бытовали у западных славян и многих других народов.
Дополнительную статью о домовых и связанных с ними обрядах вы можете прочитать в Мифонедельнике. 

Домовой-доможил
          Выделился из осиротелой семьи старший брат и задумал себе избу строить. Выбрал он под стройку обжитое место. Лес рубил "избяной помочью"; сто бревен - сто помочан, чтобы вырубить и вывезти каждому по бревну. Десятком топоров успели повалить лес поздней осенью, когда дерево не в соку, и вывезли бревна по первопутку: и работа была легче, и лошади меньше наломались. Плотники взялись "сруби гь и поставил. избу", а если сладится хозяин с деньгами в этот же раз, то и "нарядить" ее, т.е. сделать все внутреннее убранство, доступное топору и скобелю. Плотники подобрались ребяча надежные, из ближнего соседства, испокон веку занимаются этим ремеслом и успели прославишься на дальние окольности. Помолились на восход солнца, выпили "заручную" и начали тяпачь с ранней зари до самой поздней.
            Когда положили два нижних бревна - два первых венца так, что где лежало бревно комлем, там навалили друже вершиной, приходил хозяин, приносил водку: пили "закладочные". Под  передним, святым углом, по желанию хозяев, закапывали монету на богатство, и плотники сами от себя - кусочек ладана для святости. Пусть-де не думают про них, с бабьих бредней, худого и не болтают, что они знаются с нечистой силой и могут устроить так, что дом для жилья сделается неудобным.
         Переход в новую избу или "влазины", новоселье - в особенности жуткая пора и опасное дело. На новом месте словно бы надо переродиться, чтобы начать новую тяжелую жизнь в потемках и ощупью. Жгучая боль лежит на сердце, которое не чует (а знать хочет), чего ждать впереди: хотелось бы хорошего, когда вокруг больше худое. Прежде всего напрашивается неотразимое желание погадать на счастье. Для этого вперед себя в новую избу пускают петуха и кошку. Если суждено случится беде, то пусть она над ними и стрясется. За ними уже можно смело входить с иконой и хлебом-солью, всего лучше в полнолуние и обязательно ночью.  Ночью же в новый дом и скотину перегоняют. Счастливыми днями для новоселья считаются двунадесятые праздники, и между ними в особенности Введение во храм Богоматери.
        Искушенные житейским опытом, хозяйки-бабы, поставив икону в красный угол, отрезают один край от каравая хлеба и кладут его под печку. Это – тому незримому хозяину, который вообще зовется "домовым-доможилом". В таких же местах, где домовому совершенно верят и лишь иногда, грешным делом, позволяют себе сомневаться, соблюдается очень древний обычай, о котором в других местах давно уже и забыли.
       Кое-где (например, по Новгородской губернии, около Боровичей) хозяйка дома до рассвета (чтобы никто не видал) старается три раза обежать новую избу нагишом, с приговором: "Поставлю я около двора железный тын, чтобы через этот тын ни лютый зверь не перескочил, ни гад не переполз, ни лихой человек ногой не переступил, и дедушка-лесной через него не заглядывал". А чтобы был этот "замок" крепок, баба в воротах перекидывается кубарем также до трех раз и тоже с заученным приговорным пожеланием, главный смысл которого выражает одну заветную мысль, чтобы "род и плод в новом доме увеличивались".
      О происхождении домовых рассказывают следующую легенду. Когда Господь при сотворении мира сбросил на землю всю непокорную и злую небесную силу, которая возгордилась и подняла мятеж против своего Создателя, на людские жилья тоже попадали нечистые духи. При этом неизвестно, отобрались ли сюда те, которые были подобрее прочих, или уж так случилось, что, приселившись поближе к людям, они обжились и пообмякли, но только эти духи не сделались злыми врагами, как водяные, лешие и прочие черти, а как бы переродились: превратились в доброхотов и при этом даже оказались с привычками людей веселого и шутливого нрава. Большая часть крестьян так к ним привыкла, так примирилась с ними, что не согласна признавать домовых за чертей и считает их за особую отдельную добрую породу.
       Никто не позволяет себе выругаться их именем. Всегда и все отзываются о них с явным добродушием и даже с нежностью. Это вполне определенно выражается во всех рассказах и согласно подтверждается всеми сведениями, полученными от сотрудников в ответ на программные вопросы по "Демонологии" из разных концов Великороссии.
Каждая жилая деревенская изба непременно имеет одного такого невидимого жильца, который и является сторожем не только самого строения, но главным образом всех живущих: и людей, и скотины, и птицы.
   Живет-слывет он обычно не под своим прирожденным именем "домового", которое не всякий решится произносить вслух (отчасти из уважения к нему, отчасти из скрытой боязни оскорбить его таким прозвищем) А величают его, за очевидные и доказанные услуги, именем "хозяина" и за древность лет его жизни на Руси - "дедушкой"  (* Рассказывая о домовом, чаще всего называют его просто - "Он" или "Сам", но еще чаще "Доброжилом" и "Доброхотом", а вологодской  губернии даже "Кормильцем" По всему лесному северу России за свое охотливое совместное жительство с православным русским людом домовой зовется "Суседком" и "Батанушком" (батаном -не то в смысле бати-отца, не то братана, т.е. родного брата) В семьях Олонецкого края величаю даже почетным именем "другая половина" Во всяком случае, он "доможил" и за обычаи жилья в тепле и холе - "жировик", за некоторые житейские привычки - "лизун" За то, что он всетаки существо незримое, бесспорная и подлинная "нежичь" (ни дух, ни человек), домовой, в обход настоящего прямого звания его, еще считается "постеном" (а также "по-стеи" - от степи или
тени), как призрачное существо, привидение. Называют его еще иногда "корноухим" за то, что будто бы у него в отличие oт настоящих людей не хватает одного уха В видах особою исключения называют его еще "некошным" (некошной) в тех только случаях когда он не ладит с хозяевами избы, хотя это прозвище 6олее прилично (и чаще применительно) ко всяким другим чертям, например к водяным и летунам, а к домовому духу не прилаживается и, собственно, не подходит))
Поскольку все это разнообразие имен и прозвищ свидетельствует о живучести домашнею духа и близости его к людским интересам, постольку он сам и неуловим, и неуязвим. Редкий может похвастаться тем, что воочию видал домового. Кто скажет так, тот либо обманулся с перепугу и добродушно вводит других в заблуждение, либо намеренно лжет, чтобы похвастаться. Видеть ломового нельзя,  это не в силах человека (в чем совершенно согласно большинство людей сведущих, искусившихся долгим опытом жизни) И если кто говорит, что видал его в виде вороха сена, в образе какою-либо из домашних животных, тот явно увлекается и строит свои догадки только на том предположении, что домовой, как всякий невидимый дух с нечеловеческими свойствами, наделен способностью превращался, принимая на себя разновидные личины и даже будто бы всего охотнее - образ самого хозяина дома. Тем, кго пожелал бы его видеть, предлагают нелегкие задачи. Надо надеть на себя, непременно в Пасхальную ночь, лошадиный хомут, покрыться бороной зубьями на себя и сидеть между лошадьми, которых он особенно любит, целую ночь.  Говорят даже, что если домовой увидит  человека, который за ним таким образом подсматривает, то устраивает так, что лошади начинают бить задом по бороне и могут до смерти забить любознательного. Верно и вполне доказано только одно, что можно слышать голос домового (и в этом согласны все поголовно), слышать его тихий плач и глухие сдержанные стоны, его мягкий и ласковый, а иногда и отрывисто-краткий и глухой голос в виде мимоходных ответов, когда умелые и догадливые хозяева успевают окликнуть и сумеют спросить ею при подходящих случаях. Впрочем, все, кто поумнее и поопасливее, не пытаются ни видеть этих духов, ни говорить с ними, потому что, если эго и удается, добра не будет. Можно даже опасно захворать.  Впрочем, домовой по доброму своему расположению( к главе семьи - преимущественно и к прочим членам - в исключение), имеет заветную привычку наваливаться во сне на грудь и давить. Кто, проснувшись, поспешит спросить его "К худу или добру?" - он ответит человеческим голосом, словно ветер листьями прошелестит. Только таким избранным и особенно излюбленным удалось узнать, что он мохнатый, оброс мягкой шерстью, что покрыты даже ладони рук его, совершенно таких же, как у человека, что у него, наконец, имеются, сверхположения, рога и хвост. Часто также он гладит сонных своею мягкой лапой, и тогда не требуется никаких вопросов - довольно ясно, что это к добру. Зла людям он не делает, а, напротив, старается даже предостеречь от грядущих несчастий и временной опасности.
           Если он временами стучит по ночам в под избой, или  возится печью, или громыхает в поставцах посудой, то это делает он просто от скуки и по свойству своего веселого нрава, забавляется. Давно и всем известно, что домовой - вообще большой проказник, своеобразный шутник и где обживется, там беззаботно и беспричинно резвится. Он и сонных щекочет, и косматой грудью на молодых наваливается также от безделья, ради шутки. Подурит и пропадет с такой быстротой, что нет никакой возможности заметить, каков он видом (что, однако, удалось узнать про лешего, водяного и прочих духов - подлинных чертей). В Смоленской губернии (Дорогобужском уезде) видали домового в образе седого старика, одетого в белую длинную рубаху и с непокрытой головой. Во Владимирской губернии он одет в свитку желтого сукна и всегда носит большую лохматую шапку; волосы на голове и на бороде у него длинные, свалявшиеся. Из-под Пензы пишут, что это старичок маленький, "словно обрубок или кряж", но с большой седой бородой и неповоротливый. Всякий может увидеть его темной ночью до вторых петухов. В тех же местах, под Пензой, он иногда принимает вид черной кошки или мешка с хлебом.
       Поселяясь на постоянное житье в жилой и теплой избе, домовой так в ней приживается на правах хозяина, что вполне заслуживает присвоенное ему в некоторых местностях название доможил. Если он замечает покушение на излюбленное им жилище со стороны соседнего домового, если, например, он уличит его в краже у лошадей овса или сена, то всегда вступает в драку и ведет ее с таким ожесточением, какое свойственно только могучей нежити, а не слабой людской силе. Но одни лишь чуткие люди могут слышать этот шум в хлевах и конюшнях и отличать возню ломовых от лошадиного топота и шараханья шальных овен.
      Каждый домовой привыкает к своей избе в такой сильной степени, что его трудно, почти  невозможно выселить или выжить. Недостаточно для того всем известных молитв и обычных приемов. Надо владеть особыми притягательными добрыми свойствами души, чтобы он внял мольбам и не признал бы ласкательные причеты за лицемерный подвох, а предлагаемые подарки, указанные обычаем и советом знахаря, - за шутливую выходку. Если при переходе из старой рассыпавшейся избы во вновь отстроенную не сумеют переманить старого домового, то он не задумается остаться жить на старом пепелище среди трухи развалин в холодной избе, несмотря на ведомую любовь его к теплому жилью. Он будет жить в тоске и на холоде и в полном одиночестве, даже без соседства мышей и тараканов, которые вместе с другими жильцами успевают перебраться незваными. Оставшийся, из упрямства, по личным соображениям, или оставленный по забывчивости недогадливых хозяев, доможил предпочитает страдать, томясь и скучая, как делал это, между прочим, тот домовой, которого забыли пригласить с собой переселенцы в Сибирь. Он долго плакал и стонал в пустой избе и не мог утешиться. Такой же случай был и в Орловской губернии. Здесь, после пожара целой деревни, ломовые так затосковали, что целые ночи были слышны их плач и стоны. Чтобы как-нибудь утешить их, крестьяне вынуждены были сколотить на скорую руку временные шалашики, разбросать подле них ломти посоленного хлеба и затем пригласить домовых на временное жительство:
- Хозяин-дворовой, иди покель на спокой, не отбивайся от двора своего.
         В Чембарском уезде Пензенской губернии домовых зазывают в мешок и в нем переносят на новое пепелище, а в Любимском уезде (Ярославская губерния) заманивают горшком каши, которую ставят на загнетке.
При выборе в избе определенного места для жилья домовой не разборчив: живет и за печкой, и под шестком, поселяется под порогом входных дверей, и в подъизбице, и на подволоке, хотя замечают в нем наибольшую охоту проводить время в голубцах (дощатых помещениях около печи со спуском в подполье) и в чуланах. Жена домового "доманя" (в некоторых местах, например, во Владимирской губернии, домовых наделяют семействами) любит жить в подполе, причем крестьяне при переходе в новую избу зовут на новоселье и ее, приговаривая: "Дом-домовой, пойдем со мной, веди и домовиху-госпожу - как умею награжу".
     Когда "соседко" поселяется на вольном воздухе, например, на дворе, то и зовется уже "дворовым", хотя едва ли представляет собою отдельного духа: это тот же "хозяин", взявший в свои руки наблюдение за всем семейным добром. Его также не смешивают с живущими в банях баенными и банными (если он бывает женского пола, то называют "волосатихой"), с поселившимися на гумнах овинными и т.п. (см. соответственные статьи). Это все больше недоброхоты, злые духи: на беду людей завелись они, и было бы большим счастьем, когда бы они все исчезли с лица земли, но как обойтись без домового? Кто предупредит о грядущей напасти, кто скажет, какой масти надо покупать лошадей, какой шерсти выбирать коров, чтобы водились они подолгу? Если говорят, что скотина "не ко двору", то это значит, что ее невзлюбил своеобразный капризник "дворовый хозяин". Кто умеет слушать и чутко слышит, тому домовой сам своим голосом скажет, какую надо покупать скотину. Разъезжая на нелюбимой лошадке, домовой может превратить ее из сытого круглыша в такую клячу, что шкура будет висеть, как на палке. В Меленках (Владимирская губерния) один домохозяин спрятался в яслях и усидел, как домовой соскочил с сушила, подошел к лошади и давай плевать ей в морду, а левой лапой у ней корм выгребать. Хозяин испугался, а домовой ворчи г про себя, но так, что очень слышно:

- Купил бы кобылку пегоньку, задок беленькой!
Послушались его и купили. И опять из-под яслей хозяин видел, как с сушила соскочил домовой в лохматой шапке, в желтой свитке, обошел кругом лошади, осмотрел ее, да и заговорил:
- Вот это лошадь! Эту стоит кормить, а то купил какую-то клячу.
И домовой стал ее гладить, заплел на гриве косу и начал под самую морду подгребать ей овес.
В одной деревне Череповецкою уезда (Новгородская губерния) домовой, навалившись ночью на мужика и надавливая ему грудь и живот, прямо спросил (и таково сердито!):
- Где Серко? Приведи его назад домой.
Надо было на другое же утро ехать в ту деревню, куда продал хозяин лошадь, и размениваться.  А там тому рады: и у них, когда вводили лошадь на двор, она фыркала и артачилась, а на другое утро нашли ее всю в мыле.
Один хозяин в упор спросил домового, какой шерсти покупать лошадь, и домовой ему повелительно ответил: "Хоть старую, да чалую" и т.п.
        Бывают лошади "двужильные" (переход от шеи к холке раздвоенный), в работу не годные: они служат только на домового. Кто об этом дознается, тот спешит продать такую лошадь за бесценок, потому что если она околеет на дворе, то сколько лошадей ни покупай потом - все они передохнут (счетом до двенадцати), и нельзя будет больше держать эту скотину. Вот только в этом единственном случае всякий домовой; как он ни добр нравом, бывает неуступчив, и чтобы предотвратить его гнев, пробуют околелую лошадь вытаскивать не в ворота, а в отверстие, нарочно проломанное в стене хлева, хотя и это не всегда помогает.
      Зная про подобные напасти и не забывая проказ и капризов домового, люди выработали но всей великой Руси общие для всех обычаи при покупке и продаже лошадей и скота, а также и при уходе за ними. Когда купят корову или лошадь, то повод от узды или конец веревочки передают из полы в полу и говорят пожелания "легкой руки". Покупатель снимает с головы шапку и проводит ею от головы и шеи, вдоль спины и брюха "новокупки". А когда "новокупку" ведут домой, то из-под ног по дороге поднимают щепочку или палочку и ею погоняют. Когда же приведут корову во двор, погонялку эту забрасывают:
- Как щепочке не бывать на старом месте, как палочке о том же не тужить и не тосковать, так бы и купленная животина не вспоминала старых хозяев и не сохла по ним. Затем "новокупку" прикармливают кусочком хлеба, а к домовому прямо обращаются и открыто, при свидетелях, кланяются в хлевах во все четыре угла и просят: поить, кормил), ласкать и холить и эту новую, как бывалых прежних.
               С домашнего скота добрый домовой переносит свои заботы и на людей. Охотнее всего он старается предупреждать о несчастьях, чтобы умелые хозяева успевали приготовишься к встрече и отвратить от себя напасть заблаговременно. Люди догадливые в таких случаях без слов разумеют те знаки, какие он подаст, когда ему вздумается. Так, например, если слышится плач домового, иногда в самой избе, то быть в доме покойнику. Если у трубы на крыше заиграет в заслонку – будет суд из-за какого-нибудь дела и обиды; обмочит домовой ночью - заболеет тот человек; подергает за волосы - остерегайся, жена: не ввязывайся в спор с мужем, не грызись с ним, отмалчивайся, а то верно прибьет и очень больно. Загремит домовой в поставке посудой - осторожнее обращайся с огнем и зорко поглядывай, не зарони искры, не вспыхнула бы непотушенная головешка, не сделался бы большой пожар и т.д. Плачет и охает домовой - к горю, а к радостям скачет, песни играет, смеется; иногда, подыгрывая на гребешке, предупреждает о свадьбе в семье, и т.п.
        Все хорошо знают, что домовой любит те семьи, которые живут в полном согласии, и тех хозяев, которые рачительно относятся к своему добру, в порядке и чистоте держат свой двор. Если из таких кто-нибудь забудет, например, замесить коровам корм, задать лошадям сена, то домовой сам за него позаботится. Зато ленивым и нерадивым он охотно помогает запускать хозяйство и старается во всем вредить: заезживает лошадей, мучает и бьет скотину; забивает ее в угол яслей, кладет ее вверх ногами в колоду, засоряет навозом двор, давит каждую ночь и сбрасывает с печи и полатей на пол хозяина, хозяйку и детей их, и т.д. Впрочем, помириться с рассерженным домовым нетрудно – для этого стоит только положить ему под ясли нюхательного табаку, до которого он большой охотник, или вообще сделать какой-нибудь подарок, вроде разноцветных лоскутьев, старинной копейки с изображением Егория на коне, или просто горбушки хлеба, отрезанной от непочатого каравая. Однако иногда бывает и так, что, любя хороших хозяев, он между тем мучает скотину, а кого любит - на того наваливался во сне и наяву, не разбирая ни дня, ни ночи, но предпочитая, однако, сумерки. Захочет ли домовой объявится с печальным или радостным известием, или пошутить и попроказить - он предпочитает во всех таких случаях принимать на себя вид самих хозяев. Только (как успевали замечать некоторые) не умеет он при этом прятать своих лошадиных ушей. В таком образе домовой не прочь и пособить рабочим, и угостить иного даже курительным табаком, и помешать конокрадам, вырядившись для этого в хозяйское платье и расхаживая по двору целую ночь с вилами в руках, и т. п. Под г. Орлом рассказывают, что однажды домовые так раздобрились для своих любимых хозяев, что помогали им в полевых работах, а одного неудачливого хозяина спасли тем, что наладили его на торговлю и дали возможность расторговаться с таким успехом, что все дивились и завидовали. Заботы и любовь свою к семьям иной "доможил" простирает до такой степени, что мешает тайным грехам супругов и, куда не поспеет вовремя, наказывает виноватого тем, что наваливается на него и каждую ночь душит. При этом, так как всей нечистой силе воспрещено самим Богом прикасается к душе человеческой, ю, имея власть над одним телом, домовые не упускают случая пускать в ход и шлепки до боли и щипки до синяков. Не успеет виновная, улегшись спать, хорошенько забыться, как почувствует в ногах тяжесть, и пойдет эта тяжесть подниматься к горлу, а там и начнет мять так сильно, что затрещат кости и станет захватывать дыхание. В таких случаях есть только одно спасение - молитва, да и то надо изловчиться, суметь собраться с духом и успеть проговорить вслух ту самую, которую не любят все нечистые: "Да воскреснет Бог"*(* Во многих глухих местах Костромской губернии, и в Калужской, сохранились обычаи вешать над стойлами конюшен и  насестами в курятниках "куриных и лошадиных богов" Для коней таковым "богом" служил особенный камень с дыркой, или горлышко от кувшина. )